К истории евреев: 300 лет в Санкт-Петербурге

На заседании правления ПХС 25 апреля 1910 г. в соответствии с распоряжением градоначальника была образована комиссия в составе М.Г. Айзенштадта, А.Я. Гаркави, Д.Г. Каценеленбогена и И.Ю. Маркона. Ее задачей было «собирание копий со всех надписей, имеющихся в здании синагоги, на надгробных памятниках лиц, заслуживших всеобщее уважение, с тем чтобы они были присланы в канцелярию градоначальства для представления Великому князю Николаю Михайловичу, который имеет в виду таковые издать». Результат трудов этой комиссии выразился в составлении списка из 32 надписей, из которых 26 были надгробными, а остальные помещены в ПХС на кивоте и на синагогальных воротах. Однако осталось неизвестно, каков был состав этого списка, а также был ли он использован в публикациях, выпущенных под эгидой этого князя.²⁷ Откликнулись евреи на кончину Л.Н. Толстого, и 18 ноября 1910 г. в ПХС состоялось заупокойное богослужение по этому поводу. Была послана телеграмма семье писателя: «Еврейская община вместе со всеми народностями общего отечества и всем культурным миром будет вечно хранить память о великом вещателе правды и справедливости, мощно будившем человеческую совесть». Состоялось подобное богослужение тогда и в связи со смертью В.А. Караулова – депутата Госдумы, «борца за братство народов».

11 ноября 1910 г. исполнялось 75 лет жизни и 50 лет «ученой» деятельности А.Я. Гаркави. Правление ПХС образовало комиссию для подготовки его чествования, которая обратилась к евреям с предложением принять в нем «живейшее участие». В августе этого года Д.Г. Гинцбург опубликовал в газетах воззвание к ним с призывом почтить этот день. Однако в связи с прогрессировавшей болезнью, а потом и его смертью, было решено перенести торжество на более отдаленный срок. И вот 19 марта 1911 г. оно состоялось в главном зале ПХС с пением молитв кантором и хором, с речами М.Г. Айзенштадта, Г.Б. Слиозберга и М.А. Варшавского. Последний зачитал адрес от правления ПХС, в котором говорилось: «Еврейство празднует 50-летие службы науке и народу одного из лучших сыновей его. Петербургская еврейская община вместе со всем еврейством с гордостью взирает на своего старшего сочлена, неутомимого просветителя евреев. Наша община вправе гордиться Вами. Она навеки сохранит Ваше славное имя и найдет способ увековечить его в синагоге, в которой Вы, со дня ее открытия, проводите часы в глубоком созерцании духа, в молитвенном упоении». А.Я. Гаркави на это ответил, что припоминает то время, когда он приехал в Петербург: «Когда я бросаю ретроспективный взгляд на нашу общину во время моего прибытия сюда и сравниваю то время с настоящим, то невольно возбуждаются во мне смешанные чувства удовольствия и скорби». В начале его пребывания в столице, отмечал он, здесь было мало признаков правильно организованной еврейской общины, и в этом отношении за прошедшие годы кое-что сделано, чему юбиляр весьма рад. «Но, с другой стороны, – говорил он, – когда вспоминаешь, что за это время не стало стольких воодушевленных и благородных деятелей, что еще так недавно мы лишились незабвенного барона Д.Г. Гинцбурга, то невольно проникаешься чувством глубокой скорби. Полвека назад атмосфера была светлее, бодрый дух воодушевлял нас всех. Мы все надеялись, что по мере того, как Россия шагнет вперед по пути европейской цивилизации, мрак и туман, окружающие нас, рассеются, и все увидят, что мы если не лучше, то и не хуже всех остальных. Обстоятельства дали совсем другой оборот». Однако юбиляр высказался в том смысле, что он «не перестает надеяться на то, что русский народ придет к убеждению: велик не тот народ, который угнетает и унижает меньшие народности, а тот, который справедливостью привлекает к себе умы и сердца иноплеменников».²⁸