К истории Московского договора о запрещении ядерных испытаний в трёх средах

Андрей Дмитриевич прочитал письмо, одобрил и сказал, что посылать его пока не следует. Он выразил уверенность, что Е.П.Славский, министр среднего машиностроения (так тогда называлось министерство атомной промышленности), эту инициативу поддержит и не стоит его обходить. Через час Сахаров зашел ко мне, чтобы сообщить, что завтра же поедет в Москву и встретится с министром.

Ефим Павлович Славский оставлял впечатление неординарной личности. Грузный человек, бывший кавалерист, участник гражданской войны, он, казалось, сохранил свои кавалерийские манеры. Часто ходил в сапогах, что давно уже было не в моде, а его энергичный жест рукой напоминал взмах саблей. Вместе с тем казалось, что он обладает глубоким, я бы сказал мужицким здравым смыслом, который никогда его не подведет. И все же в последний год его пребывания на должности министра, с которой он все равно вскоре должен был уйти, хотя бы по причине весьма преклонного возраста, произошла Чернобыльская авария…

Возвратившись на следующий день после встречи с министром, Андрей Дмитриевич рассказал, что Славский заинтересованно поддержал наше предложение и обещал его продвинуть через Министерство иностранных дел.

Спустя несколько месяцев он позвонил и сообщил, что проект договора в основном согласован с западными державами. Подписание проходило в трех городах — Москве, Вашингтоне и Лондоне 3 августа 1963 г. Страна, подписавшая хотя бы один из экземпляров, рассматривалась как присоединившаяся к договору. Все три экземпляра имели одинаковую силу.

Договор о запрещении испытаний в трех средах, получивший название Московского, был шагом на пути к сокращению вооружений. Он затруднял и сдерживал проведение испытаний и благодаря этому их притормаживал. Вместе с тем техническая сторона контроля за соблюдением договора настолько проста, что его заключению не помешало глубокое недоверие, разделявшее в то время ядерные державы.

В завершение — отдельные замечания по тексту письма Хрущеву, которое так и не было отправлено адресату, но сыграло определенную роль, подтолкнув процесс переговоров. Всякий документ несет на себе печать времени. Так, в письме рекомендуется внести предложение «от имени советского правительства», хотя оно было сформулировано за несколько лет до того американской стороной. Но уж такое было время, что, если верить газетам, то все мирные инициативы исходили от советского правительства. Нельзя было выпадать из общего стиля.

В моем тексте учебные стрельбы, вроде тех, которые были проведены в Тоцких лагерях, упоминаются, как нечто само собой разумеющееся. За прошедшие тридцать с лишним лет сильно изменилось и понимание воздействия излучения на человека, и наше сознание.

В период, когда составлялось письмо, в ядерных центрах обеих стран переживалась эйфория по поводу мирного применения ядерных взрывов. Да и сейчас многие, в том числе и автор, считают, что технически грамотное применение ядерных взрывов в народнохозяйственных целях может принести значительную пользу. Но для этого необходимо вести трудную разъяснительную работу, к сожалению, без уверенности в успехе.

В письме подчеркивается малая мощность подземных взрывов. Это просто недооценка возможностей буровой техники.

Московский договор 1963 г. был первым в серии договоров и соглашений, регулирующих поведение держав в сфере ядерных испытаний. Правда, ядерные державы фактически взяли на себя ряд односторонних обязательств в форме добровольного моратория на взрывы. По-видимому, сложившаяся ситуация в недалеком будущем будет закреплена заключением многостороннего соглашения о всеобщем запрещении испытаний.