К югу от платана

Он очень надеялся, что все глупости на своем веку Блу и Перси уже совершили. Но решил, что просто на всякий случай будет и дальше за ними приглядывать. С этой мыслью он закрыл папку, убрал ее обратно в ящик стола и запер его на ключ. Затем взял трубку, выключил телевизор и отправился на кухню в надежде, что миссис Квимби позволит ему до обеда стащить кусочек пирога с пеканом.

Блу

– Если ты не прекратишь таскать куски индейки, я запру тебя в курятнике, – заявила Сара Грейс, наставив на Шепа палец. – И не думай, что я тебя пожалею только из-за того, что мы молодожены.

В эту минуту она так была похожа на свою мать, что я невольно улыбнулась. На нашу мать.

Прошло уже полгода с тех пор, как я об этом узнала, но до сих пор так и не свыклась с этой мыслью. Шеп притянул Сару Грейс к себе и поцеловал.

– Ну попробуй.

Она угрожающие заворчала, но потом все же рассмеялась.

– Иди уже отсюда, негодник! Футбол сам себя не посмотрит. Генри! – окликнула она. – Забери Шепа. Обед будет через пять минут. Ничего, не умрешь.

Генри вышел на кухню с Флорой на руках. Голову он склонил набок, потому что Флора изо всех сил вцепилась ему в волосы. Она как раз недавно научилась хватать предметы. В свои шесть месяцев Флора была самым очаровательным ребенком из всех, что мне доводилось видеть, и никто не смог бы убедить меня в обратном. Пухленькое личико обрамляли белокурые кудряшки, а голубые глаза с любопытством взирали на мир, стараясь осмыслить все, что видели. Какой же она была любознательной!

– Ого, поглядите-ка, индейка! – воскликнул Генри и потянулся отщипнуть кусочек, но Сара Грейс треснула его лопаткой.

Я рассмеялась, и Флора, услышав мой смех, рассмеялась тоже. И у меня тут же кольнуло в груди, а на глаза навернулись слезы.

Я вымыла руки, прислушиваясь к доносящимся из гостиной звукам футбольного матча. В окне над кухонной раковиной виднелся поросший травой задний двор. Бурьян исчез, сменившись дерном и выложенным брусчаткой патио. В углу был выстроен небольшой курятник и загон для птиц. Сара Грейс с Шепом держали четырех несушек, вдохновивших меня на новую книгу, над которой я сейчас работала в новой студии у себя на заднем дворе. «Зайчушка-Попрыгушка находит курятник». О книге про золотую ворону я тоже не забыла – но решила пока обдумать сюжет как следует и предложить его своему агенту чуть позже.

У загона, взявшись за руки, стояли Кибби с Марло и подзывали курочек. Я внимательно оглядела Марло – с тех пор как Мо умер, это вошло у меня в привычку. Он ушел легко. Все мы собрались у его постели – включая Хэйзи, выступавшую в роли его любимой Скиттер. Каждый раз, вспоминая его, я понимала, как сильно по нему скучаю.

Марло стала каждый день ходить со мной на прогулки и по-прежнему на полставки работала в книжном. Ночами ей приходилось тяжело, но она все так же выбиралась потанцевать при луне, и с каждым днем окружавшее ее сияние становилось все ярче. Ведь свет этот подпитывала ее любовь к Мо, а не только тоска по нему.

Кибби еще не до конца оправилась от последствий болезни, но врачи обещали, что вскоре все пройдет. После выписки из больницы ее арестовали и обвинили в совершении правонарушения класса А. Она признала себя виновной и получила условный срок. Пока власти искали биологического отца Флоры, Кибби передала мне опеку над ней. А после того как в положенный срок он так и не объявился, отказалась от родительских прав в мою пользу. Процесс удочерения завершился судебным слушанием, которое состоялось на прошлой неделе. Зал суда был забит битком, люди то плакали, то принимались аплодировать. А по завершении слушания судья любезно согласился задержаться и сфотографироваться со всеми желающими.

Все мы сошлись во мнении, что Флоре нужно с самого начала рассказать историю ее появления на свет. Она будет расти, задавать вопросы, а мы постараемся отвечать на них со всей возможной честностью. И Кибби всегда будет присутствовать в ее жизни. Я была этому рада. Флоре повезло иметь большую любящую семью. О большем для нее я и мечтать не могла, честно.

Кибби ушла из института – хотя и утверждала, что однажды еще вернется к учебе, – и стала работать у Сары Грейс на полную ставку. Пару раз ее приглашал на свидание двадцатидвухлетний сын доктора Хеннеси, но она всякий раз ему отказывала. И все же я догадывалась, что он ей нравится, – она каждый раз вспыхивала, когда о нем заходила речь.

Сара Грейс и Шеп сотворили с фермой настоящее чудо, полностью отремонтировали дом за каких-то пять месяцев. И все же он по-прежнему был похож на то место, в котором я выросла. Можно было поменять полы и светильники, передвинуть стены и пробить новые окна, но любовь, которая всегда жила в этом доме, никуда не делась. Зато развеять окутывавшую дом тоскливую атмосферу им удалось, и я была этому очень рада.