К югу от Вирджинии

Будильник показывал без пяти семь, она поплелась в ванную. В углу стояла пустая бутылка и чашка. Стараясь не глядеть в зеркало, Полина вылила остатки вина в раковину, пустила воду.

– Кислятина… – пробормотала она, включая душ. В спальне затрещал телефон. – Ну, кто там еще, господи?

Она подняла трубку.

– Это я, – раздался восторженный шепот. – Я не мог просто дождаться, мисс Рыжик, даже не спал! Я хочу вам сказать… – Михаэль задохнулся. – Хочу вам сказать, что вы… что я… Я знаю – такие вещи нужно говорить с глазу на глаз, но я не могу ждать, хочу сказать вам сейчас…

Женский голос на том конце позвал его, мальчишка закрыл мембрану, но Полина услышала: «Иду, мам, сейчас иду!»

– Я хочу вам сказать, – он зашептал еще быстрей, – что вы самая красивая, самая волшебная женщина на свете! И я вас люблю! Люблю!

В трубке пошли гудки, Полина их слушала не шевелясь, чувствуя, как лицо ее наливается жаром.

Через полчаса, уже садясь в машину, она увидела, как к дому майора подкатил черный «Бьюик», из него вышел худой господин с хмурым крокодильим лицом, тоже весь в черном, макинтош, шляпа, лаковые штиблеты. Заметив соседку, крокодил приподнял шляпу, показал зубы и циркулем зашагал к веранде. Полина кивнула, закрыла дверь, повернула стартер.

Она остановилась у «Глории», купила картонку апельсинового сока и пару яблок, рядом с кассой лежала стопка свежего выпуска «Данцигского вестника». Жирной гельветикой было набрано: «Голодная свадьба – Волчица наносит удар». Под заголовком шрифтом помельче шло: «Пожар и два трупа! Колинда делает работу полиции, очищая город и окрестности. Вчера после полудня сгорел притон, где находил пристанище бездомный сброд, наркоманы и пьяницы. Там же скрывались нелегальные эмигранты и прочие преступники. Пожарные безуспешно боролись с огнем, однако лачуга сгорела дотла. Полиция обнаружила два обгоревших трупа, установить личность которых не удалось. Скорее всего, это были нелегальные эмигранты». Дальше шло интервью с шерифом.

Кассирша, сонная, с белым брезгливым лицом, небрежно протарахтела по клавишам, аппарат с хрустом выплюнул чек. Не глядя на Полину, отсчитала медяки сдачи, сунула покупки в пластиковый пакет.

– Эти… – она кивнула на газету. – Продукты у меня тут покупали, иногда. – Она шмыгнула и скривила лицо: – Такая вонь от них шла! Чиканос…

Оба урока тянулись кошмарно долго, Полина старательно избегала смотреть на Михаэля, тот сидел в первом ряду и неотрывно пялился на нее. Мысли путались, она сбивчиво что-то говорила, запинаясь и забывая, с чего начала, три раза назвала Вронского Болконским.

После звонка она сразу сбежала в учительскую и с полчаса пряталась там. Вышла, прицепившись к школьному тренеру по лакроссу, краем глаза заметила Михаэля в конце коридора, юркнула в кабинет Веры Штаттенхаммер. Вера удивленно взглянула на нее, предложила чаю. Полина отказалась.

– Меня беспокоит… – начала она без малейшего представления, что скажет дальше. – Очень беспокоит…

Вера внимательно смотрела ей в лицо, в дверь постучали. Полина отвернулась, отошла к окну.

– Войдите! – пропела Вера.

– Мисс Штаттенхаммер, я ищу мисс Рыжик. – Это был Михаэль. – У меня вопрос по внеклассному чтению.

– Подожди в коридоре, Ленц, пожалуйста, – ласково сказала Вера. – Мисс Рыжик сейчас освободится.

Дверь закрылась, Вера участливо спросила:

– Так что вас беспокоит, мисс Рыжик?

Полина пальцем водила по окну, стекло противно скрипело.

– Вы сегодня в соборе будете? Господин Галль проповедь будет читать. – Вера просияла. – Я просто обожаю его! Такой талант… Непременно приходите, непременно!

Полина рассеянно пожала плечами.

В коридоре Михаэль догнал ее.

– Ты с ума сошел, да? – не оборачиваясь, зло проговорила она.

– Я хочу…

– Вот именно, я хочу! – Полина быстро шагала, размахивая руками. – Я хочу!

– Мисс Рыжик…

Они вышли на школьный двор, яркий и шумный, Полине показалось, что все – ученики, родители, негр-садовник, даже мохнатый скотчтерьер – все сразу же уставились на них, на нее. Было ощущение, что она голая и все разглядывают ее, обсуждают, делают остроумные замечания.

«А ведь я – преступница! Уголовная преступница. Это же элементарное совращение малолетних!» От этой мысли Полине стало совсем тошно, она почти бегом выскочила на парковку.

До нее только сейчас дошло, что любой судья запросто влепит ей лет пять тюрьмы. Как минимум! А здесь, в Данциге, да еще за сына шерифа… Она вспомнила прошлогодний скандал где-то в Вирджинии, там математичка спала со своим учеником, пару дней по всем новостным каналам крутили. Да, пять лет, кажется, пять лет тюрьмы.

Полина распахнула дверь, рухнула на сиденье. Ленц догнал ее, нагнулся к окну. От его собачьего взгляда ей захотелось удавиться.

– Мисс Рыжик…

– Все! – заорала Полина. – Все! Хватит!

Мальчишка отпрянул.

– Оставь меня в покое! – Она хряснула кулаками по баранке, руки дрожали, она с трудом повернула стартер. – К черту! Все!