К нам едет инквизитор

— Катька, помогай! — зашипела она на ведьмочку. Та вздрогнула и тоже начала плести узор.

— Погодите, — сказал Лещинский, не опуская рук. Он снова и снова замедлял движения кого-то, и те снова и снова исчезали и перезагружались, не давая ему времени стереть их полностью. — Они нам еще нужны.

— Нужны? Хотите стать первым в истории инквизитором, которому начистило физиономию магическое существо?

Сразу от нескольких кого-то послышались басовитые смешки.

— Не отвлекайте, — раздраженно сказал Лещинский и снова с оттяжкой хлестнул рукой воздух. Кажется, прошептал еще и заклинание, но Кристина не расслышала, потому что кто-то начали с шипением испаряться.

Выглядело это, пожалуй, еще более жутко, чем одноног, опутанный нитями из самого себя.

Там, где стояли человеческие фигуры, теперь клубился бесконечный черный дым. Он метался, как живой, пытаясь вновь собраться в фигуры и раз за разом терпя поражение. Остался один-единственный кто-то, и в него Лещинский вперил взгляд прозрачных глаз…

Нет, уже не прозрачных. В них зажглись зловещие багровые угольки. Точно как тогда у Богдана Сергеевича, в тот вечер, когда Кристина оказалась на импровизированном допросе. Или даже страшнее. Может, потому, что с Богданом Сергеевичем она была почти не знакома, а вот видеть темную сторону человека, которого знаешь как спокойного, рассудительного и доброго — это впечатляет сильнее. Да и был ли Лещинский добрым вообще? Или такая иллюзия создавалась из-за его вежливости?

— Кто тебя послал? — не повышая голоса, спросил он у кого-то.

Тот раскрыл рот — и закрыл. Снова раскрыл, попытался что-то сказать, но из горла вырывалось только мычание. А может, все было наоборот, и кто-то пытался не говорить, а заставить себя молчать… Кристина вспомнила, как действовал взгляд Богдана Сергеевича. Выпивал мысли, лишал воли, заставлял помимо собственного желания говорить правду. Кто-то пытался сказать правду, но некие чары, наложенные на него и не менее мощные, чем инквизиторские, схлестнулись с воздействием Лещинского. Полем боя стал несчастный кто-то. Его лицо побагровело, он зажимал себе руками рот, но не мог отвести взгляд или даже моргнуть, чтобы вырваться из-под внушения.

— Великая Пустота… — наконец то ли выговорил, то ли простонал он.

Великая Пустота? Кажется, это было что-то из верований кого-то. Как существа, наделенные разумом, они имели свои верования. Великая Пустота считалась божеством, создавшим кого-то. Интересно. Марианна Бойко сумела и ее подчинить? Да бред, никакой Великой Пустоты не существовало, магические создания зарождались из магических флуктуаций. Или нет?

Хотя все могло быть проще — Марианна притворилась Великой Пустотой. Много ли нужно, чтобы создать иллюзию?

— Где она? — продолжил допрос Лещинский.

Кто-то снова ударился в пантомиму. Но на этот раз ограничительная магия оказывалась сильнее. Существо так ничего и не сказало. Хрип перемежался со сдавленными стонами, руки сжимали рот, глаза выкатывались из орбит, точно кто-то собирался вот-вот лопнуть.

«Да прекратите! — хотелось крикнуть Кристине. — Вот уж точно — издевательство над слабыми!»

Но кто-то был не просто каким-нибудь созданием, над которым Лещинский решил поглумиться от нечего делать. Он был источником информации. И Кристина прикусила язык.

— Можешь не отвечать, — медленно произнес инквизитор, не отводя взгляд. Видимо, понял, что ничего не добьется. Кто-то слегка расслабился, ужасающая гримаса муки разгладилась.

— Зачем ты ломаешь машины? — спросил Лещинский, отвлекая кого-то. Решил временно отступить, дать существу поверить, что его самая главная тайна в безопасности, а потом ударить? Похоже на то.

— Чтобы задержать ЕГО, — неожиданно внятно ответил кто-то.

Наверное, на эту информацию у него не было табу. Забыли наложить или не посчитали нужным. Кристину пробрала дрожь от замогильного тона и лица, исполненного уверенности в правоте.

— Кого именно? — отрывисто уточнил Лещинский.

— Техно… гена, — медленно ответил кто-то. — Техногена… он придет, и машины будут править нами, и машины станут магией, и маги исчезнут…

Голос стал монотонным и абсолютно бессмысленным, будто существо уже превратилось в машину и озвучивало печатный текст голосовым ботом.

Кристина вздрогнула. Восприятие мгновенно обострилось до предела, ее будто ударили под дых. «Он придет»! Неужели речь о том чудовище, пришествия которого боялись сектанты? Ни о ком другом кто-то говорить просто не мог. Он придет… Машины станут править, а маги исчезнут…

Техноген…

Перед глазами пронеслись апокалиптические картины — то ли «Восстание машин», то ли еще какие-то кадры из старого киберпанка. Машины строились в колонны и маршировали в неведомые дали, роботы надевали на людей наручники и бросали в тюрьмы, а сами занимали их место и варили себе по утрам кофе в турках, а потом выливали его за окно, и нюхали цветы, не чувствуя запаха, и сажали на огородах помидоры, которые осенью так и оставались гнить на кустах… Бр-р. Кристина потрясла головой, обуздывая разгулявшуюся фантазию. Тем более что кто-то, кажется, совсем другое имел в виду. Но что?