К нам едет инквизитор

– В том и прикол! – запальчиво воскликнула Дина и залпом осушила сразу половину бокала. Тот оставался полупустым ровно несколько секунд, а потом вновь сам собой наполнился жидкостью. – Ну то есть тюрьма – это не крепость, там другая магия. Они как-то взломали магию. Нашли выход и вскрыли клетку. Наши, естественно, опять подумали на Стефана. И опять ничего не нашли. Вообще ничего, не только на него, никто не понял, как сектанты вообще магию взломали. И все… Поначалу на секту охотились другие следователи, а потом кому-то… да кому, Безымянному, конечно! – пришло в голову, что Стефана надо отправить на розыски. И пусть отрабатывает, если прохлопал. На Безымянного сразу взъелись, мол, вы чего, а если он их пособник! Но Безымянный с ним о чем-то долго тер наедине, и кончилось тем, что Стефана таки отправили. Ну и оказалось, не зря, пару раз он ее почти поймал, да и теперь…

– Дина, – вкрадчиво сказала Кристина. – А кто такой Безымянный?

Она отлично помнила вечер в центральном офисе инквизиции. И помнила массовую амнезию, охватившую весь совет высших. Пустой стул с высокой спинкой, вопрос Лещинского, бараньи взгляды и слова «Мы уже высшие, нет никого над нами». Вы же забыли о существовании верховного инквизитора, так что ж ты сейчас о нем рассказываешь?

– Ну… – заморгала Дина. – Это…

Она вдруг стала ужасно напоминать кого-то, которого допрашивали на стройке. Лицо вытянулось, глаза стали пустыми. Наконец она встряхнулась, как собака, и с натянутым смешком ответила:

– Знаешь, я была уверена, что у нас был какой-то Безымянный, и он был самый главный. Черт его знает, почему. Глючит, наверное.

И все же, несмотря на то что Дина так ничего и не вспомнила, сейчас она казалась адекватной. Кристина рискнула спросить:

– А ты не думала, что вас могла заколдовать секта? Заставить забыть Безымянного?

– Заколдовать нас? – нахмурилась Дина. – Ну не знаю. Да не-ет, мы же высшие, как они нас заколдуют?

– В тюрьму же как-то влезли, хотя ее тоже вы делали. Или не вы?

– Ну… – снова задумалась Дина. – Делали-то мы, но влезть в тюрьму – это же не то, что влезть в голову. Я не знаю, как они нашли выход…

– А какой там выход? Как вообще эта тюрьма выглядит? – не утерпела Кристина.

Впечатления от услышанного она загнала поглубже в подсознание. Слишком много информации свалилось одновременно. Все эти подробности о Лещинском, его «роковой любви» и ее побеге нужно было еще переварить. Зря она спросила. Рано или поздно он рассказал бы сам. А теперь, как подозревала Кристина, ей даже в глаза ему будет стыдно смотреть. Хотя Дина нимало не стеснялась…

– Может, зайдем пирожных поедим? – спросила та. – И я расскажу про тюрьму.

Она кивнула на вывеску кондитерской. Кристина вздрогнула: с огромного плаката скалилась фея, та самая, которая чуть не утопила в креме центр Города.

– Здесь пирожные дрянь! – поспешно воскликнула Кристина. – И вообще-то нам надо поторопиться, мы не просто гуляем, мы идем допрашивать директора музея! Которая может оказаться какой угодно тварью. Дина, не расслабляйся, это магическое место!

– Ну ладно, – протянула та и ускорила шаг. – На самом деле нечего тут рассказывать. Инквизиторская клетка изнутри для заключенного выглядит как обычная камера в тюряге. В нее сажают на время расследования. А снаружи она уменьшается до небольшого кубика. Кубик стоит на столе у следователя, у него их обычно десятки. Иногда он сбрасывает их в шкаф, хотя вообще-то это запрещают права заключенных… Ну а когда вина доказана, преступника переводят в тюрьму. Если приговора еще не было, но с виной уже все ясно, кубики с клетками тоже отправляют на хранение в тюрьму. Это трамвай.

– Что? – Кристина вздрогнула и отвлеклась от трамвая, который стоял на рельсах, печально опустив рога. Она как раз накладывала на него целительские чары. – Ну да, трамвай. Заглох еще вчера, до сих пор не завели.

– А, этот. Да заведут. Тюрьма – трамвай.

– Как?

Кристина вернулась к настоящему трамваю, застрявшему на рельсах. У нее не сразу получилось сплести узор.

– Очень просто. По столице ездит обыкновенный трамвай. «Татра», кажется. Два вагона. И все заключенные годами едут в нем и едут. Стоя, сидячих мест мало. Грохот, тряска, летом жара, зимой холод. Нельзя отдохнуть, невозможно спать, со всех сторон толкают. Ругаются… те, у кого остались силы. Если кто-то падает, его приводят в чувство магией, и он снова должен стоять. Трамвай никогда не останавливается, не считая случаев, когда в него загоняют нового заключенного или освобождают кого-то, кто отбыл свой срок.

Дина рассказывала об этом спокойно и даже весело. Кристине же показалось, что волосы на затылке слегка шевелятся. У простых людей инквизиторские пытки стали притчей во языцех. Конечно, у простых людей была своя инквизиция, невежественные простецы, готовые уничтожать все, что казалось им подозрительным. Но, может, у них и имелась какая-то связь с инквизицией магической…

– Но вообще-то за серьезные преступления мы казним, – небрежно сказала Дина. – Горбатого, знаешь ли, могила исправит… Точно не хочешь пирожных?