К нам осень не придёт (СИ)

Только вот умная, проницательная и холодная Мария Дмитриевна Нессельроде была не так проста, чтобы заинтересоваться им лишь за красивую внешность и бархатный голос — это Левашёв понял сразу. Когда они с Анной прибыли на Английскую набережную к графине Нессельроде и увидели в гостиной хозяйку, вокруг которой толпились гости, Владимир нутром почувствовал, что графиню тут побаиваются, что её слово для всех — закон. Когда его представили, он постарался держаться как можно скромнее, всем видом показывая, что ощущает себя в избранном обществе тяжело и стеснённо. Владимир подчёркнуто уступил место многочисленным поклонникам графини, тотчас стушевался и отошёл в сторону, приветствуя остальных гостей и беседуя со знакомыми. Потом он отделился от толпы и сделал вид, что глубоко задумался. Вскоре Мария Дмитриевна сама подозвала его к себе, и Левашёв понял, что не ошибся — она не любила, когда перед ней лебезили и нарочно пытались понравиться.

— Что такое, граф, неужели вам здесь скучно? — небрежно поинтересовалась графиня Нессельроде.

— О, нет, ваше сиятельство. Но в таких блестящих собраниях я чувствую себя чужим, — Владимир отвечал осторожно, пока не понимая хорошенько, что ей хотелось бы услышать.

— Это отчего же? Вы столь красивы, знатны, молоды, — в голосе графини послышалась насмешка.

— Ваше сиятельство, люди любят деньги и положение больше, чем красивую внешность. Однако знатность нашего роде при моём отце превратилась в пустой звук. Внешность досталась мне от маменьки — она была красавицей. Состояние же я получил благодаря недавно почившему в Бозе тестю и супруге, — Левашёв печально склонил голову. — Меж тем здесь собрались лучшие люди нашего общества, добившиеся столько многого… Кто я среди них? Я пока не заслужил права здесь находиться.

Говоря всё это, он смотрел себе под ноги, лишь в конце поднял глаза и посмотрел в лицо графини — откровенно и печально.

— Мне нравится ваша честность, — Мария Дмитриевна засмеялась, но тихо и почти интимно. — Вы, граф, выгодно отличаетесь от современной молодёжи, что в большинстве своём сплошь пустозвоны и бахвалы.

Она задала Владимиру ещё несколько вопросов, перескакивая с французского на русский и обратно. Левашёв, отвечая, действовал по наитию и чувствовал, что движется по тонкому льду.

— Однако граф, отчего ваша супруга всё щебечет там с кем-то в углу? — поинтересовалась хозяйка салона. — Пригласите её присоединиться к нам; она настоящая красавица, так что будьте бдительны.

Левашёв взглянул на графиню с настоящим испугом. Нет, только не это! Присутствие супруги в данный момент могло лишь всё испортить. Он не был уверен, что Анна станет ему подыгрывать — да и вряд ли она способна сделать всё как надо.

Графиня Нессельроде верно истолковала его колебания.

— Уж не полагаете ли вы, что вашей жене веселее без вас? Удивительно. Вы ведь смотритесь на редкость красивой и гармоничной парой.

Владимир с отчаянием покачал головой и ничего не ответил, лишь тихо вздохнул. Графиня некоторое время молча разглядывала его; холодный взгляд её пристальных тёмных глаз понемногу теплел.

— Право, граф, я вам искренне сочувствую: простите, что в первую встречу говорю на столь деликатную тему — но любить супругу нежно и безответно, встречая лишь холодность и равнодушие, это очень, очень тяжело. Но не будем больше касаться этих печальных вещей. Кажется, мы говорили о карьере и положении в обществе…

— Благодарю, ваше сиятельство, — прошептал Левашёв. — Вы необыкновенно добры. Я никак не ожидал, что встречу здесь человека со столь тёплым, отзывчивым сердцем.

* * *

Анне казалось, прошла целая вечность, как она осталась наедине с князем Полоцким. Она до сих пор так и не смогла посмотреть ему в лицо. Неужели он её не узнал? Как же это возможно? Он ведь сам сказал ей тогда, что прекрасно видит в темноте. И ещё — он, по-видимому, давно знаком с её мужем. Или недавно? Хотя какое это имеет значение? Все эти мысли теснились у неё в голове, пока она не призвала на помощь всё своё самообладание, понимая, что выглядит преглупо.

— Благодарю, что решились поскучать со мной, князь, — выговорила она. — Здесь немного душно; не пройти ли нам к окну?

Полоцкий кивнул, усадил её в кресло в нише рядом с окном, затем сделал знак лакею: ей подали на подносе бокал лимонной воды со льдом. Всё это было так обыденно, даже скучно и столь не гармонировало с её воспоминаниями о той ужасной ночи, что Анна почувствовала разочарование. И почти обрадовалась, когда к ней подошли засвидетельствовать почтение несколько знакомых — разодетых повес из тех, что потихоньку волочились за нею на каждом приёме. Слушая их комплименты, Анна понемногу пришла в себя. Оказалось, князь Полоцкий уже отвлёкся на какую-то пожилую даму, затем его отвёл в сторону господин в военном мундире…