К неведомым берегам

Небольшие окна были заделаны железными решетками. В узеньком переулке с запертыми воротами, ведущими дальше, на сушу, были помещены две избушки-караульни с дежурными полицейскими офицерами, а далее - гауптвахта. Каждая караульня и гауптвахта охраняла отдельные ворота. Таким образом, для выхода со стороны суши требовалось последовательно открыть замки трех ворот.

11 февраля было получено письмо от губернатора.

Губернатор писал, что высочайше повелено даймио - одному из семи государственных советников, а с ним шести высшим чиновникам империи отправиться в Нагасаки.

"Медленность в решении столь важного дела, - разъяснялось в письме, произошла оттого, что оно требовало больших рассуждений, поэтому двор и не хотел решить оного без совета чинов государственных. А так как они находились в разных провинциях и не в близком расстоянии от столицы, то и не могли скоро съехаться в Иеддо. Этот чрезвычайный совет состоял слишком из двухсот князей и вельмож, и хотя, впрочем, дело сие было давно решено императором, но государь хотел еще сделать честь своему дяде и другому родному брату своему, которых он почитает, чтобы спросить и у них мнение о деле. А как и те имеют пребывание свое не близко от Иеддо, то отправленные к ним посольства также продолжили время и не скоро с ответами от них могли возвратиться в столицу..."

"Значит, дело уже решено в благоприятном смысле", - подумал Резанов, и волна горячей крови наполнила грудь, бурно забилось сердце. Можно было уже спокойно ожидать этого японского государственного советника, титул которого произносился обер-толками и обер-баниосами не иначе, как благоговейным шепотом. Однако приезд даймио в корне испортил планы Резанова, мечтавшего о триумфальном въезде в Иеддо, о своем представлении императору, о беседах с министрами и вельможами.

Официальное известие о приезде даймио привезли послу только на шестой день после того, как тот приехал, три примелькавшихся и хорошо расположенных к посольству обер-толка - Скизейма, Саксабуро и Татикуро.

- Было бы гораздо вежливее, - заметил недовольным тоном Резанов, - если бы даймио потрудился известить того, кто ждал его столько времени, в день своего приезда.

- По нашим обычаям, ваше превосходительство, - возразил Скизейма, именно это было бы неучтиво, так как пришлось бы после извещения ждать эти же шесть дней, а они нужны были для подготовки. Теперь ожидать уже не придется, так как завтра к восьми часам утра будет подана яхта принца Физена с двумя обер-баниосами для встречи и сопровождения вашего превосходительства до места свидания. От пристани вас понесут в богатом норимоне.

Начались длительные переговоры о деталях церемонии приема.

Ультимативный характер условий заставил посла принять надменный вид и заявить в категорической же форме:

- При мне должен находиться сержант в каске и уборе с императорским штандартом на древке. - И, не желая слушать возражений, Резанов добавил: Поелику вы сами сего решить не можете, доложите даймио: норимоны должны быть поданы всем кавалерам свиты.

- Это только потому для вас одного, - смеялись обер-толки, - что уж очень близко.

- Я должен быть в одной комнате с даймио и губернаторами, и там пусть меня угощают, как им будет угодно.

- Как все у вас понятия различествуют с нашими! - воскликнули обер-толки. - В том-то и состоит большая вежливость и честь, ибо вы должны быть трактованы не от даймио и губернаторов, а от императора российского, особу которого здесь представляете.

- Но вам придется поклониться даймио в ноги, - нерешительно заявил обер-толк Скизейма.

Посол расхохотался.

- Я и самому богу кланяюсь не телом, а только душой. Оставьте это.

- Но это так легко! - сказали обер-толки, ложась на пол. - Посмотрите сами... Да вы хоть на колени встаньте и руками коснитесь пола!

Резанов продолжал смеяться.

- Все это пустяки! - бросил он с укоризной. - Я поклонюсь, как надобно, а даймио пусть учтет, что я прибыл сюда вовсе не для того, чтобы учиться поклонам, а основать дело к пользе двух империй.

Вечером пришел ответ от даймио, который не согласился только с разборкой стены в комнате для угощений.

- А будет ли завтра говорено о торговле? - спросил Резанов обер-толков.

- Нет, об этом речь будет послезавтра.

На следующий день утром к дому посла поданы были две разукрашенные яхты. Вслед за ними в восемь часов утра прибыли два обер-баниоса с шестью переводчиками и большим числом баниосов среднего достоинства.

Посол в сопровождении своей свиты, сержанта со штандартом, обер-баниосов, обер-толков и других чиновников вступил на первую яхту, а затем перешел на вторую.

Тихо, как расслабленный, начал произносить слова приветствия губернатор Хида-Бунго-но-Хами-Сама, окончив его такими словами:

- Очень сожалеем, что наши японские обычаи навели на высокую персону посла в пребывание здесь великую скуку.

- Вы справедливо отметили, - заявил в своем ответе посол. - Эту великую скуку мне пришлось перенести первый раз в жизни, но зато я счастлив, что могу, наконец, лицезреть лично тех, кому я так много обязан.