К новой свободе: Либертарианский манифест

Таким образом, в Соединённых Штатах созрели условия для торжества свободы. Недостаёт лишь растущего и энергичного либертарианского движения, которое должно объяснить публике истоки этого системного кризиса и показать выход из созданной правительством трясины. Но, как было показано в начале этой работы, именно этим мы и заняты в настоящее время. Теперь мы подошли, наконец, к обещанному ответу на вопрос, поставленный во вводной главе: почему именно сейчас? Если уж либертарианские ценности так укоренены в американской традиции, то почему только в последние лет пять они вышли на поверхность?

Ответ в том, что возникновение и быстрый рост либертарианского движения не случайны, а являются отражением кризисной ситуации, поразившей Америку в 1973–1975 годах. Кризисные ситуации всегда пробуждают интерес к поиску решений. И кризис заставил ряд мыслящих американцев понять, что в это болото нас завело правительство, и только свобода – освобождение от правительства – может вывести нас из него. Мы растём, потому что появились условия. В известном смысле здесь всё как на рынке – спрос создал предложение.

Вот почему Либертарианская партия получила 174 000 голосов в 1976 году, когда она впервые приняла участие в борьбе за пост президента. Вот почему авторитетный информационный бюллетень по вопросам политики, The Baron Report – издание отнюдь не либертарианское по духу – опроверг недавние утверждения средств массовой информации о том, что избиратели склоняются к большему консерватизму. Бюллетень, напротив, указывает что «если и можно говорить о каком-то смещении общественного мнения, то оно направлено в сторону либертарианства – в сторону философии, выступающей против правительственного вмешательства и за личные права». Далее отмечено, что либертарианство привлекательно для обоих полюсов политического спектра: «Консерваторы одобряют эту тенденцию, когда проявляется недоверие публики к федеральным программам, либералы приветствуют её, когда она проявляется в форме повышения терпимости к расширению личных свобод в области наркотиков, ненормативного сексуального поведения и т.п., а также всё более сдержанному отношению общества к вмешательству в дела других стран»[10].

К свободной Америке

Наконец, либертарианство предлагает сохранение лучшей части американского наследия и обещает куда лучшее будущее. Даже в большей мере, чем консерваторы, которые нередко являются приверженцами монархических традиций обветшавшего европейского прошлого, либертарианцы крепки своей укорененностью в великой традиции классического либерализма, традиции, которая создала Соединённые Штаты и даровала нам стремление к личной свободе, мирной внешней политике, ограниченному правительству и свободной рыночной экономике. Сегодня либертарианцы являются единственными настоящими наследниками Джефферсона, Пейна, Джексона и борцов за отмену рабства.

Но будучи более традиционными и истинными американцами, чем консерваторы, мы в некоторых отношениях радикальнее самих радикалов. Не в том смысле, что мы мечтаем или намерены с помощью политических инструментов перекроить природу человека, нет, но в том смысле, что только мы готовы покончить с окрепшим в XX веке этатизмом. Старые левые хотели только увеличения масштабов всего того, от чего мы все сегодня страдаем.

Новые левые, в конечном счёте, предлагают ещё больший гнёт государства, ещё большую степень принудительного равенства и единообразия. Либертарианство – это логическая кульминация забытой теперь старой правой (1930–1940-х годов) оппозиции «новому курсу», войне, централизации и системе государственного интервенционизма. Только мы хотим покончить со всеми аспектами либерального государства: с его благотворительностью и воинственностью, системой социального обеспечения и военно-промышленным комплексом, монополистическими привилегиями и эгалитаризмом, наказанием виновных в преступлениях без потерпевшего как личного, так и экономического характера. Только мы предлагаем технологии без технократии, индустриальное развитие без загрязнения окружающей среды, свободу без хаоса, закон без тирании, защиту прав на собственную личность и на собственное имущество.