К новому берегу

— Нет, не перепутал… — ответил Пацеплис, становясь смелее: если Ильза не прогнала его сразу, то дело совсем не так безнадежно. — Мне надо было повидаться с тобой. Был в исполкоме, разыскивал по всем комнатам… там сказали, что сегодня ты на работе не будешь, поэтому пришел сюда. Секретарь исполкома дал мне адрес.

— Что тебе нужно, Пацеплис? — снова спросила Ильза. — Тридцать лет я тебе была не нужна, а теперь вдруг понадобилась.

— У меня серьезное дело, в одну минуту не расскажешь, — пояснил Пацеплис. Его взгляд, как луч прожектора, ощупывал лицо и фигуру Ильзы, в глазах мелькало удивление и удовлетворение: хорошо сохранилась женщина, прямо картинка, хотя ей уж за пятьдесят… каждому бы лестно иметь такую жену.

А Ильза думала: «Стоит ли вообще выслушивать этого человека, может быть, лучше сразу показать ему на дверь. Нет, она ведь не просто Ильза Лидум, она заместитель председателя уисполкома. Может быть, Пацеплис пришел по какому-нибудь общественному делу? Неужели у него хватит наглости навязываться со своим знакомством».

— Заходи в комнату… — холодно сказала она.

Пацеплис снял полушубок, повесил его, затем покосился на мешок в углу: развязать сейчас или немного погодя? Он оставил мешок в передней и вошел в комнату. Сел без приглашения и долго с грустью смотрел на Ильзу (он ведь умел немного играть). Закутав плечи шалью, Ильза села у окна и смотрела на улицу. Пацеплис заговорил первый.

— Вот мы и встретились через несколько лет… Кто бы мог подумать, что пройдет столько времени, пока увидим друг друга. («Какая она, однако, приятная и свежая…») Что я видел за свой век? Только горе да невзгоды. И теперь такая кругом пустота, что и жить не хочется… — он тяжело и громко вздохнул.

— Пацеплис, что тебе нужно? — сурово спросила Ильза. — Мне-то что до твоей пустоты? Говори о деле.

Пацеплис снова вздохнул, сделал постное лицо.

— Не будем вспоминать старое. Что было, то прошло. Человек должен думать о будущем. А мне жить тяжело. Один я, как надломленное дерево, и никому до меня нет дела.

— Не ври! — не выдержала Ильза. — У тебя есть дети — Анна и Жан. Хорошие дети. Ты не достоин их.

— Какой в них прок, когда они бросили отца на произвол судьбы, — продолжал Пацеплис. Его голос становился все плаксивее. — Оставили родной дом… Я сейчас в Сурумах совсем один. Недавно похоронил жену. Нельзя сказать, что хорошая женщина была… Ведь у меня есть еще один сын, Ильза…

— У тебя нет сына, Пацеплис! Ты эти мысли выбрось из головы. У меня есть сын, но он никогда не будет твоим. Ты от него отказался, когда ему был нужен отец. А теперь он обойдется и без тебя.

— Отцовская любовь ему нужна, как любому человеку, — не смущался Пацеплис — Зачем ему жить всю жизнь, оставаясь сиротой? Нехорошо, конечно, я поступил, что раньше не исправил своей ошибки. За это ты меня побрани, я это заслужил. Но исправить ошибку никогда не поздно. Нашему сыну, Ильза, надо вернуть отца. Я готов искупить свой грех.

— Что ты хочешь этим сказать? — Ильза впервые за время разговора посмотрела на Пацеплиса, и в ее глазах было такое удивление, такая насмешка, что Пацеплис даже съежился.

— Вот что… — смешался он. — Сама судьба показала, что мы с тобой подходим друг другу… И если на то пошло, сегодня мы даже больше подходим друг другу. Ты женщина одинокая, я тоже бобыль, одним словом, люди свободные… Сложим наши косточки вместе. Старая любовь, говорят, не ржавеет.

— Ты… Ты… — Ильза от негодования не могла говорить.

— Я делаю тебе предложение, Ильзит, предлагаю руку и сердце! — торжественно произнес Пацеплис. — Будь моей женой перед богом и людьми!

— И для этого ты пришел? — спросила Ильза, еле сдерживаясь.

— Для этого, моя милая, — подтвердил Пацеплис.

— Да как ты посмел? — Ильза встала. — У тебя хватило наглости? Негодяй, хоть бы постыдился! Ведь ты не человек, а скотина. Уходи отсюда, Пацеплис. Я не хочу тебя видеть. Ты мне противен!

— Не надо расстраиваться, Ильзит… — успокаивал ее Пацеплис. Он пытался приблизиться к ней, дотронуться до ее руки, но она оттолкнула его. — Не расстраивайся. Ведь я желаю тебе только добра, я к тебе со всей любовью, я пришел вот покаяться. Ты постарайся простить меня. Подожди одну минутку.

Он выскочил в переднюю и вернулся с мешком.

— Я кое-что привез тебе. Может, пригодится.

Вытащив из мешка завернутый в тряпку окорок, он оглянулся, куда бы его пристроить. Стол был накрыт чистой скатертью — туда нельзя. Тогда Пацеплис постелил на стул старую газету и положил гостинец, потом достал кадочку с маслом и поставил рядом с окороком.

— Погляди, Ильзит, какой жирный. Разве на базаре такое мясо достанешь? А здесь маслице… Это все тебе. Ты только не сердись, твой старый Антон совсем не такой плохой, как ты считаешь. Эх, и заживем мы с тобой, Ильзит.

У Ильзы на языке было какое-то безжалостно насмешливое слово, но в комнату вошел Артур — он пришел пообедать. Заметив незнакомого мужчину, он вопросительно посмотрел на мать.

— У тебя гости, мама?

Пацеплис быстро обернулся к Артуру, лицо его расплелось в широкую улыбку, и он с удовольствием посмотрел на молодого человека.