К оружию! К оружию!

— Ты не посмеешь, — усмехнулся Большой Фидо.

— Я это сделаю.

— Лапа каждой собаки будет обращена против тебя.

— У меня есть Сила, у меня. А вы уходите, все.

— Чо за сила-то, в натуре? — поинтересовался Крутой, из пасти у него капала слюна.

— Большой Фидо знает, — ответил Гаспод. — Он изучил ее. А теперь мы уходим отсюда, понятно? Медленно и красиво.

Собаки посмотрели на Большого Фидо.

— Взять их, — приказал он.

Ангва оскалилась.

Собаки медлили.

— У волка челюсти в четыре раза сильнее, чем у любой собаки, — заметил Гаспод. — Причем у обычного волка.

— Да что с вами такое? — рявкнул Большой Фидо. — Вы же стая! Никакой пощады! Взять их!

Но стая, как и говорила Ангва, так не действует. Стая — это объединение свободных особей. Стая набрасывается не потому, что ей так приказали, стая набрасывается потому, что каждая особь решила наброситься.

Два крупных пса припали к земле…

Ангва водила головой из стороны в сторону в ожидании первой атаки.

Один пес стал рыть землю лапой…

Гаспод глубоко вздохнул и пошевелил челюстью…

Псы бросились вперед.

— СИДЕТЬ! — рявкнул Гаспод на вполне сносном человеческом языке.

Команда разнеслась по всему переулку, и пятьдесят процентов животных беспрекословно повиновались. Большая часть этих пятидесяти процентов пришлась за задние ряды. Те же псы, которые уже взлетели в воздух, вдруг почувствовали, что предательские лапы перестали их слушаться…

— ПЛОХАЯ СОБАКА!

…И тут всех накрыло ужасное чувство стыда, заставившее собак машинально съежиться. Не совсем разумный поступок, когда ты уже оторвался от земли.

Озадаченные псы градом посыпались на мостовую. Гаспод кинул на Ангву многозначительный взгляд:

— Я же говорил, у меня есть Сила. А теперь бежим!

Собаки не похожи на кошек, которые терпят людей только до тех пор, пока кто-нибудь не изобретет консервный нож, которым можно работать лапой. Собак создали люди, они взяли волков и наделили их человеческими чертами: ненужной разумностью, именами, желанием принадлежать кому-то и болезненным комплексом неполноценности. Всем собакам снятся волчьи сны, а мечтают они о том, чтобы хорошенько покусать своего Создателя. Каждая собака в глубине души понимает, что она Плохая Собака…

Яростное тявканье Большого Фидо разрушило чары:

— Взять их!

Ангва понеслась по булыжной мостовой. В конце переулка стояла повозка, а за ней высилась стена.

— Не сюда! — взвизгнул Гаспод.

Собаки толпой бросились за ними. Ангва запрыгнула на повозку.

— Я не смогу! — крикнул Гаспод. — Только не с моими лапами!

Она спрыгнула на землю, схватила его за шиворот и снова вскочила на повозку. С нее она взлетела на крышу сарая, потом на выступ и, наконец, сбросив лапами несколько черепиц, на крышу дома.

— У меня кружится голова!

— Жаткнишь!

Ангва пробежала по коньку и перепрыгнула переулок, тяжело упав на какую-то соломенную крышу.

— А-аргх!

— Жаткнишь!

Но собаки не думали отставать. Переулки в Тенях были не особенно широкими.

Внизу мелькнул очередной узкий проход.

Гаспод болтался в мощных челюстях вервольфа.

— Они все еще бегут за нами!

Гаспод закрыл глаза и почувствовал, как напряглись мышцы Ангвы.

— О нет! Только не через улицу Паточной Шахты!

За безумным ускорением наступила тишина. Гаспод поплотнее зажмурился…

…И Ангва приземлилась. Ее когти заскользили по мокрой крыше. Вниз полетела черепица, и в следующее мгновение она взлетела на конек.

— Можешь меня отпустить, — сказал Гаспод. — Сейчас, немедленно! Вот и они!

Бежавшие первыми собаки появились на крыше противоположного дома, увидели пропасть и попытались развернуться. Когти заскользили по черепице.

Ангва повернулась и перевела дыхание. Во время бегства она старалась не дышать. Потому что в первые секунды вдохнула достаточно Гаспода.

Они услышали разгневанное тявканье Большого Фидо:

— Трусы! Здесь не больше двадцати футов! Для волка — раз плюнуть!

Собаки с сомнением во взглядах оценили расстояние. Иногда наступает такой момент, когда любому псу нужно успокоиться и задать себе вопрос: а какому виду я все-таки принадлежу?

— Это просто! Я покажу вам! Смотрите!

Большой Фидо отошел назад, остановился, повернулся, разбежался и… прыгнул.

В траектории его полета не было дуги. Маленький пудель летел сквозь пространство, подгоняемый не мышцами, а исключительно тем огнем, что пылал в его душе.

Передние лапы коснулись черепицы, на мгновение зацепились, а потом сорвались и заскользили по гладкой поверхности. В полной тишине Большой Фидо перевалился через край крыши…

…И вдруг повис.

Он поднял взгляд на пса, державшего его зубами.

— Гаспод? Ты?

— А'а, — невнятно ответил Гаспод сквозь полный рот.

Пудель почти ничего не весил, но сам Гаспод весил лишь чуть больше. Он уперся лапами, однако, как оказалось, упираться было особо не во что. Он неумолимо сползал вниз, пока передние лапы не оказались в водосточном желобе, который мгновенно начал скрипеть и противно трещать.

— Ферт! — выругался Гаспод.

Чьи-то огромные челюсти схватили его за хвост.

— Отпуфти его, — прошепелявила Ангва.

Гаспод попытался покачать головой.