К оружию! К оружию!

Он увидел знакомый дом на пересечении Брод-авеню и улицы Алхимиков. Фасад был нарядным, но очень грязным. Его колонизировали горгульи.

Надпись на поржавевшем гербе гласила: «НИ ДОЩЬ, НИ СНЕК, НИ МРАК НИБЕСНЫЙ НЕ УДЕРЖАТ ВЕСНИКОВ СИХ АТ ИСПАЛНЕНИЯ ДОЛГА». Возможно, в пору расцвета так оно и было, но потом кто-то посчитал необходимым приколотить ниже разъяснение, гласившее:

«В СПИСАК НЕ ВХОДЯТ:

камни,

троли с дубинами,

драконы всех сартов,

г-жа Торт,

агромныи зиленые существа с зубами,

любово вида черные сабаки с аранжывыми бравями.

Туман.

Гаспажа Торт».

— О, — узнал он. — Королевская почта.

— Почтамт, — поправил его Ваймс. — Мой дед рассказывал, что когда-то отсюда можно было отправить письмо, и его доставляли в течение месяца. Точно по назначению. И не надо было отдавать его проходящему мимо гному и надеяться, что этот мелкий пакостник не съест его, прежде чем оно…

Он вдруг умолк.

— Э… Извини. Не хотел тебя обидеть.

— А я и не обиделся, — с готовностью уверил Моркоу.

— Дело не в том, будто бы я что-то имею против гномов. Лично я всегда считал, что нужно еще поискать таких искусных, законопослушных, работящих…

— …Мелких пакостников?

— Да. Нет!

Они проследовали дальше.

— Эта госпожа Торт, — сказал Моркоу, — видимо, очень решительная женщина.

— Тут ты прав.

Что-то хрустнуло под огромной сандалией Моркоу.

— Стекло, — заметил он. — Далеко разлетелось.

— Взрывающиеся драконы! Ну и фантазия у этой девушки!

— Гав, гав, — раздался чей-то голос позади.

— Эта проклятая псина увязалась за нами, — выругался Ваймс.

— Он что-то увидел на стене и лает, — пояснил Моркоу.

Гаспод смерил двух стражников холодным взглядом.

— Гав, гав, черт побери, визг, визг, — сказал он. — Вы что, совсем ослепли?

Тут надо напомнить, нормальные люди не слышат речи Гаспода, а все потому, что собаки разговаривать не умеют. Это хорошо известный факт. На органическом уровне он хорошо известен — как и масса других фактов, которые берут верх над результатами наблюдений органов чувств. Это вызвано тем, что, если бы люди замечали все то, что рядом с ними происходит, — кто бы тогда делал всю работу?[8] Кроме того, собаки действительно не умеют говорить. А те, что умеют, являются исключением, которое лишь подтверждает правило.

Тем не менее в ходе некоторых экспериментов Гаспод выяснил, что на подсознательном уровне люди все-таки его слышат. К примеру, не далее чем прошлым вечером какой-то человек точным пинком сбросил его в канаву, но не успел сделать и нескольких шагов, как подумал: «Гм, да, ну я и сволочь…»

— Там что-то есть, — указал Моркоу. — Вон там… Что-то синее висит на той горгулье.

— Гав, гав, гав! А где спасибо?

Ваймс забрался Моркоу на плечи, приподнялся на цыпочки, но дотянуться до узкой синей ленточки так и не смог.

Горгулья покосилась на него каменным глазом.

— Э-э, ты не возражаешь? — спросил Ваймс. — Это висит на твоем ухе и…

Скрежетнув камнем, горгулья распрямила руку, поднесла ее к уху и сняла с себя прилипший лоскут.

— Спасибо.

— Е а то.

Ваймс спустился на землю.

— Вам нравятся горгульи, да, сэр? — спросил Моркоу, когда они зашагали дальше.

— Угу. Может, они и вправду дальние родственники троллей, зато держатся особняком и не лезут в чужие дела, редко спускаются ниже второго этажа и не совершают преступлений — во всяком случае таких, о которых позднее становится известно. В общем, мой тип.

Он развернул полоску.

Это был ошейник, вернее, то, что от него осталось. Оба конца обгорели, однако из-под сажи все еще виднелась надпись «Пухлик».

— Скоты! — воскликнул Ваймс. — Вот скоты! Они и в самом деле взорвали дракона!

Настало время представить вам самого опасного человека на всем Плоском мире.

За всю свою жизнь он ни разу не причинил вреда ни одному живому существу. Правда, несколько существ он вскрыл, но только после их смерти[9] — и восхитился, насколько все-таки умело они собраны, учитывая тот факт, что сделал их явно неквалифицированный специалист. Вот уже несколько лет он не покидал своей просторной комнаты, но это мало его тревожило, ведь большую часть времени он проводил внутри своей головы. Для некоторых людей тюрьма — это вовсе не наказание.

Тем не менее он сделал вывод, что ежедневные физические упражнения (продолжительностью где-то с час) необходимы для поддержания здорового аппетита и правильной работы кишечника, а потому в данный момент восседал на машине собственного изобретения.

Машина состояла из седла, закрепленного над парой педалей, которые при помощи цепи вращали большое деревянное колесо, поднятое над полом металлической подпоркой. Второе, свободно вращающееся, деревянное колесо было установлено перед седлом и поворачивалось при помощи рычажного механизма. Это дополнительное колесо и двусторонний рычаг он установил для того, чтобы после занятий машину можно было откатить к стенке, а кроме того, они придавали аппарату приятную глазу симметрию.