К полюсу!

Дело в том, что льды — мы это знаем — постоянно дрейфовали поперек пути Пири. Скорость их дрейфа по современным данным может достичь 7—10 и даже более километров в сутки. Если бы Пири двигался по своему следу назад, он должен был прийти не к мысу Колумбия, с которого он вышел, а совсем в другую точку. Собственно говоря, и сохранность следа в течение 18 суток представляется невероятной.

Пири поясняет это удивительное обстоятельство весьма кратко: «На этот раз не было бокового смешения льда — ни восточного, ни западного. Это необычайное природное явление было счастливой отличительной особенностью обратного пути, оно избавило нас от многих трудностей».

Во времена Пири знания о природе и законах дрейфа льда были весьма скудными. Однако теперь мы можем говорить об этом с большей определенностью, и поэтому «необычайное природное явление» кажется просто невозможным.

Не так давно американский писатель Теон Райт провел анализ документов и материалов, относящихся к истории спора между Пири и Куком. Его книга «Большой гвоздь» издана и в нашей стране (Л., 1973). Теон Райт пишет: «Все вместе показывает, что возможен только один вывод: Пири не был на полюсе, а его сообщения о последнем походе — сплошная мистификация».

Авторы склонны разделить эту точку зрения.

Наверное, трагедия Пири — одна из самых тяжелых человеческих трагедий. Проявив мужество и величайшую настойчивость в достижении цели, он не смог признать свое поражение. Характерно — вернувшись на судно, он никому из участников экспедиции не сказал о том, что достиг полюса. Видимо, план «сплошной мистификации» возник лишь тогда, когда Пири узнал, что Кук объявил о своей победе над полюсом. До этого Пири мог надеяться честно повторить попытку еще раз — например на следующий год. Но достижение соперника было для Пири крушением всего, чему он посвятил жизнь. И тогда в нем победило тщеславие...

Споры между сторонниками Пири и Кука не утихают и до сих пор. Не все безоговорочно принимают точку зрения Райта. И, наверное, решить этот спор окончательно могут только американские историки, которые имеют доступ к документам и материалам своих соотечественников.

Остается только сказать, что Роберту Пири было присвоено звание контр-адмирала, при жизни он получил многие почести. А Фредерик Кук умер в 1940 году униженным и ошельмованным. Ему довелось пройти и через тюрьму, и через дом умалишенных. И только о 1965 году портрет Кука вновь повесили в знаменитом Клубе исследователей, почетным президентом которого он когда-то был.

ПЛАНЫ ЕГО ВСЕГДА РАССЧИТАНЫ НА ПОДВИГ

Возможно, подвиг — громкое слово. Но была в нем какая-то всесокрушающая внутренняя сила, было стремление сделать то, что для других казалось невозможным.

Георгий Седов... Когда-то просто Жорка, «Седый» — сын азовского рыбака с Кривой косы.

В семье девять детей — мал мала меньше. Отец ушел на заработки и пропал надолго. С семи лет пришлось Жорке рыбачить, ходить на поденщину в поле, а то и просто нищенствовать, просить милостыню. «Как тяжек был этот хлеб, сколько слез, сколько стыда, сколько оскорблений», — писал позднее Седов в автобиографии.

До четырнадцати лет был он неграмотен, а позднее — вернулся уже отец — окончил за два года трехклассную церковноприходскую школу и... убежал из дому.

«Я в душе твердо решил поступить в мореходные классы, не мог равнодушно смотреть на бегающие под парусами суда».

В двадцать один год он получил диплом штурмана дальнего плавания, в двадцать четыре был произведен в поручики по Адмиралтейству, направлен в Гидрографическую экспедицию Северного Ледовитого океана.

В экспедиционных плаваниях Седов зарекомендовал себя блестяще. «Всегда, когда надо было найти кого-нибудь для исполнения трудного и ответственного дела, сопряженного иногда с немалой опасностью среди льдов, — писал позднее руководитель гидрографических работ на Севере генерал А. И. Варнек, — мой выбор падал на него, и он исполнял эти поручения с полной энергией, необходимой осторожностью и знанием дела».

Георгий Яковлевич становится помощником начальника экспедиции, но начинается русско-японская война, и он подает рапорт об откомандировании его на Дальний Восток.

Седов, как и все русские моряки, тяжело переживал бесславное поражение царской России, гибель эскадры в Цусимском проливе. Он уже поработал в Белом, Баренцевом, Карском морях, и ему — да и не только ему — казалось, что катастрофы можно было избежать, если бы эскадра адмирала Рожественского пошла не южным путем, а через Ледовитый океан, вдоль северных берегов России.

В газете «Уссурийская жизнь» молодой гидрограф выступает со статьями, в которых подчеркивает «значение Северного океанского пути для России», призывает к его освоению.