К полюсу!

До сих пор мы представляли себе корабли, идущие к нам, лишь точками на карте. Как приятно было теперь увидеть свет прожекторов. На «Таймыре» будто почувствовали наше настроение и начали водить прожектором по горизонту. Эрнст сообщил по радио на ледокольный пароход, что мы видим его огонь, На «Таймыре» наше сообщение вызвало всеобщее ликование.

16 февраля. Неожиданно я услышал шум мотора. Радостно закричал:

— Эрнст, самолет!

Кренкель зажег факел. Над лагерем появился маленький самолет летчика Власова. Я начал фотографировать его. Летчик Власов сделал два круга над лагерем и полетел на аэродром. Я побежал туда. От нас до аэродрома 2,5 километра. Я не успел пробежать к половины дороги, как Власов уже совершил посадку.

Летчик вылез из самолета и пошел ко мне навстречу. Трудно описать чувство радости и волнения, которое мы оба испытали во время встречи. Власов был первым человеком, который посетил нас после прощания с самолетами, доставившими экспедицию на Северный полюс.

Мы встретились на полдороге, бросились друг другу на шею, расцеловались. Оба от волнения не могли говорить.

17 февраля. Освещая себе путь прожекторами, ледоколы «Таймыр» и «Мурман» ночью перешли на другое место. Мне кажется, что они совсем рядом с нами.

19 февраля. Последние сутки на станции «Северный полюс». Эту ночь и этот день я никогда не забуду. Вчера мы даже не ужинали: волновались настолько, что кусок не шел в горло.

Рассвет только начинался. Я был возмущен: целую ночь жгли бензин, керосин, а они все еще требуют огня. Что им здесь — Баку, что ли!.. Все-таки огни зажгли.

В 2 часа дня корабли достигли кромки льда, пришвартовались к ней. В бинокль было видно, как люди спешат спуститься на лед. Не мог сдержаться, отворачиваюсь, текут слезы радости. Вижу: Петя усиленно моргает глазами и тоже отворачивается.

И радостно, и в то же время немного грустно было расставаться со льдиной, обжитой нами. К нам шли люди со знаменами. Я бросился вперед, навстречу им. С двух сторон подходили таймырцы и мурманцы.

274 дня продолжался героический дрейф. Вглядываясь через годы, как оценить величие подвига Папанина, Кренкеля, Ширшова и Федорова?

Академик С. И. Вавилов, будущий президент Академии наук, писал тогда: «Научный подвиг папанинцев должен стать наряду с путешествием Колумба... География, океанография, метеорология, биология получили от папанинцев ценнейшие материалы».

Ричард Бэрд: «В анналах человеческого героизма это достижение навсегда останется как одно из величайших для всех времен и народов».

Профессор Сандштрем, директор Шведского метеорологического института: «Экспедиция Папанина превосходит все, что делалось в продолжение долгого времени для мировой науки. Значение ее... можно сравнить только с открытием Америки и первым путешествием вокруг света».

Результаты дрейфа станции «Северный полюс» не так просто сформулировать в нескольких фразах.

Опровергнуто мнение о полной безжизненности приполюсного района, о существовании арктического «предела жизни».