К полюсу!

На старте, попав на осколок пака, мы были готовы к тому, что утром окажемся во власти воды к юго-западу от острова Генриетты. Плавание на льдине возле земли — куда ни шло, но в открытом океане? Как объяснить, что нашу льдину со всех сторон окружает вода, причем мы не плывем через большое разводье от одного берега к другому, а движемся свободно, не скрепленные с какими-либо ледяными массивами? Может быть, льды севернее нас изменили скорость, пошли быстрее, мы же отстали? Так или иначе, наш остров находится в области разрежения льда, где-то поля сильно сжимаются, и именно поэтому мы плаваем сами по себе.

Наутро кругом мало что изменилось, лишь на западе нас чуть сблизило с соседними совершенно разбитыми и искореженными полями.

Рахманову и мне повезло — мы нашли сносное место. Я остановился, а Володя благополучно перебрался по тонкому многослойному льду на противоположный берег.

Когда он возвращался, стало ясно, что найденной переправе грозит опасность. Мы и раньше видели такое. Сперва пласт ниласа находит на пласт, толщина «пирога» растет, мост вроде бы делается все крепче, но потом под своей собственной тяжестью опускается. Поверх льда выступает зеленая вода, переправа тонет, а лед вокруг изумрудного бочажка, как мы не раз убеждались, становится очень опасным.

Заторопились.

На месте лагеря никого не было, но на торосе метрах в трехстах стоял Юра, который наблюдал за всеми шестью разведчиками. Мы подняли руки вверх, что означало: «Переправа есть». Хмелевский засвистел, закричал и, в свою очередь, сделал тот же знак. Собрались быстро.

Хорошо, что мы все время спешим. Сколько раз благодаря этому нам удавалось обгонять, если так можно сказать, природу. И на этот раз успели. Я прошел первым, вода подступала к лыжам, но плавные быстрые движения не нарушили шаткого равновесия.

Одна переправа в этот день была классической, именно такие мы многократно делали на подходе к станции СП-23 в 1976 году.

Идеальное, залитое солнцем, вожделенное поле. Никаких торосов. И вот первый — Леденев — как вкопанный остановился. Вода! Насколько хватает глаз, черной струной вправо и влево лежит река: ширина 15—18 метров, берега ровнейшие, будто проведенные по линейке. На поверхности «сало» не толще бумажного листа, ни льдинки, ни клочка снега. Десять минут мы надували лодку, с байдарочным веслом первым перебрался Юра. Потом своим чередом пошла обычная челночная переправа. Рейс — один человек, или два рюкзака, или куча лыж и лыжных палок. На пятидесятой минуте лодка была уложена в рюкзак Василия и лыжи разобраны.

Через полчаса после челночной переправы возник новый канал. Лед у берега был совсем крепкий — лыжной палкой не пробьешь, значит, наверняка по нему можно идти. Посередине особым матовым блеском светились тонкие пластины серого мокрого ниласа, а дальше до противоположного берега черной тканью лежал совсем прозрачный лед в белых звездах. Прорубить канал для лодки — три верных часа. Идти на лыжах? Вроде бы риск большой.

Легкий Леденев без рюкзака осторожно скользит, лед под ним прогибается, прямо ванночка образуется. Вадим — второй. Натягивается веревка. Теперь, держась за нее, Леденев переносит рюкзаки. Последним переходит Мельников. Ему плохо удаются плавные движения, и, как ни уговариваем мы его скользить, он шагает будто слон. Все готовы помочь Толе, но, к счастью, помощь не нужна, лед выдерживает.

Толя чуточку обижается — опять шел последним по расшатанному льду: «Раз у меня получается хуже, чем у других, то мне логично идти среди первых — по льду, который еще крепок». Я смеюсь: «Ведь ты, идя впереди, испортишь дорогу. Лучше уж нам сперва пройти».

В 15.00 новый канал с чистой водой. Через час нужно встать лагерем, так как с СП-24 к нам вылетает борт. Сделать переправу и уйти от воды мы не успеем. На берегу останавливаться также нельзя. И вот первый раз за 64 дня мы идем к югу. Отходим от реки на полкилометра.

Сброс прошел по-деловому, отлично. Координаты лагеря 88°25' северной широты, 160° восточной долготы. До полюса 176 километров.

29 мая. Вечером в палатке подолгу идут разговоры. Лаз — вход в нее — сделан из синего капрона, так легче найти его среди оранжевых стен, когда ставишь дом. Через этот рукав мы любуемся солнечным пейзажем. Иногда в окошко, обрамленное легкой колышущейся тканью, льды кажутся синими, а про солнце Рахманов сказал: «Химическое».

Пустили в ход шутку: «включи телевизор» — то есть открой синюю дверь — окно. Передача все время одна и та же: «Клуб кинопутешествий». А однажды нас словно осенило: одновременно с Клубом идет и другая программа. Если смотреть не из палатки, а в палатку, то показывают «В мире животных»...