K-Pop. Love Story. На виду у миллионов

– И как это поможет? – спрашивает Сон, не понимая, почему эта информация вдруг стала настолько важна для продюсера.

Ким подходит ближе, кладет руки ему на плечи и неотрывно смотрит в глаза. Сон внутренне сжимается. Порой продюсер ждет от него слишком многого. Вот бы он чуть ослабил хватку, снизил планку немного. Сону столько не нужно! Он не знает, какая извращенная идея возникла в голове Кима, но не сомневается, что придется согласиться на что-то нелегкое, чтобы загладить свою ошибку.

– Вот что я сделаю: предложу одной из девушек, которых мы задержали, поехать в Корею и стать твоей подружкой.

– Что? Но… это же ерунда какая-то! Мы разве не обратного хотим добиться?

Глубокая усталость вдруг отражается на лице Сона, а Ким тем временем продолжает:

– О нет! Смотри: девушка приезжает. Ненадолго, на месяц, от силы два. Мы признаем, что у вас с ней отношения. Показываем ее немного, иностранные фанатки, конечно, умиляются, а француженки приходят в восторг от того, что Сон – тот самый, единственный и неповторимый, о котором они мечтают, – выбрал француженку. Франция – страна романтики. Идеально! В Корее фанатки рвут и мечут, зато твой образ бабника забывается. Потом, как и другие певцы, которых застукали с возлюбленными, ты принесешь публичные извинения. Корейские поклонницы тебя простят, и эта неприятная история останется в прошлом.

Некоторое время Сон пытается осознать, что ему только что предложил Ким.

– Но это же манипуляция! Это ложь!

Сону кажется, будто его сердце ухнуло в пятки, цепенея от ужаса. Он не может так обманывать поклонников. Это слишком подло. В его глазах Ким видит панику.

– Это единственный способ спасти твою карьеру. Иначе слухи не утихнут. Времени на раздумья больше нет, пора действовать. Немедленно!

Ким отпускает плечи Сона и приподнимает локоть, слегка оттягивая рукав, чтобы взглянуть на часы.

– Все, пора. Тебе и правда надо готовиться, да и решение уже принято. Об остальном я позабочусь, а ты иди петь.

Сон еле волочет ноги по коридору. Его тошнит. От тусклых желтоватых огней голова идет кругом. Он чувствует, как теряет контроль над собственной жизнью, чувствами, честью. Стоит ли его мечта таких жертв? Но когда он приближается к гримерке, до него доносится гул голосов первых поклонниц, занимающих места у сцены. Сердце Сона поднимается из пяток и оживает.

Он будет петь для них как никогда. Он не имеет права все разрушить. Не имеет права подвести их, подвести Кима и отца. Не имеет права предать тех, кто всегда верил в него.

Сон заходит в гримерку, чтобы закончить приготовления к концерту, но его сердце вдруг сжимается от грусти. Он хватается за спинку кресла перед зеркалом. Час назад он сидел здесь рядом с гримершей. Теперь же ему кажется, что он все глубже увязает в отчаянии. Он совершил ошибку. И до конца дней будет расплачиваться за нее?

Подняв голову, он встречается взглядом с отражением собственных темных глаз. Обычно в них читается энтузиазм, усталость, гордость… Сейчас же, впервые в жизни, он видит в там только бездонную печаль. Кто же спасет его от нее?

Скрючившись на стуле в кабинете начальника охраны, Элис пытается нацепить обратно бейджик, который у нее до этого отобрали, как вдруг дверь открывается. Что же теперь делать? Элис не может позволить себе потерять эту работу.

Кабинет похож на декорации к плохому фильму. Тесный, со столом, заваленным огромной горой бумаг, и тусклыми мониторами. Стулья туда принесли в срочном порядке, чтобы рассадить девушек. Их сумки свалили в кучу – и свободного места больше не осталось вовсе.

В комнату входит мужчина, который ругался с Соном. Охранники, молча сторожившие девушек больше часа, сразу же встают. Видимо, кто-то важный. Сердце Элис начинает колотиться еще быстрее.

«Неужели я не только работу потеряю, но еще и с полицией будут проблемы?»

Мужчина в темном костюме коротко переговаривается с начальником охраны, сопровождающим его. Элис вздрагивает от раскатистого голоса громилы:

– На выход, девочки, быстро. Господин Ким любезно согласился вас отпустить, если вы покинете помещение немедленно. Мои люди вас проводят.

Вскочив, девушки впопыхах сгребают вещи, разбросанные у них под ногами. Но когда Элис пытается сделать то же самое, продюсер останавливает ее жестом и произносит по-английски:

– Нет, ты останься.

Элис застывает. Зоэ тоже замирает, в ужасе глядя на кузину, но та остается невозмутимой. В детстве, когда они попадались на каких-то проделках, Элис всегда стойко принимала наказание. Зоэ канючила, подключала обаяние, пытаясь выкрутиться, а ее кузина встречала взрослых, нахмурив лоб и поджав губы.

– Месье, это все я виновата, – вступается за сестру Зоэ. – Если кого и нужно задержать, так это меня.

Ким бросает на нее строгий взгляд, темный, жесткий.

«От этого типа мурашки по спине».

– Советую уйти как можно скорее, мадмуазель, чтобы не усугублять ситуацию. Иного выбора вам здесь никто не предоставит.

Тон его голоса просто ледяной.