К 'последнему' морю

- Принеси кувшин крепкого вина, хлеба, апельсины и. кусок сыру!

- Разреши, я сяду на пол? - сказал монах и опустился на пятки на ковер.

- Сейчас вино тебя подкрепит. А пока, брат Иаков, продолжай рассказывать, что испытал и увидел.

- Этот крест господень оградил тебя! - многозначительно сказал камергер.

- По приказу своего великого хана татары очень уважают христианских священнослужителей и монахов, щадят их и не убивают.

Монах, видя, что его рассказ уже заинтересовал императора, с наслаждением причмокивая, стал пить небольшими глотками из серебряной кружки принесенное слугой вино и продолжал, растягивая свой рассказ:

- Я был доставлен в лагерь главного татарского императора...

- Император только один: августейший римский император! поправил камергер.

- Прощу простить меня, скитальца-невежду! Но я имел в виду главного татарского владыку Бату-хана, облеченного необычайной безграничной властью над всеми.

- И ты его видел? - спросил Фридрих.

- Не только видел, но едва спасся из его лап.

- Как же это произошло? - Император сделал знак камергеру, и тот подлил монаху еще вина.

- Татары приволокли меня к берегу моря, где на бугре, на коврах, сидели главные татарские военачальники. Посреди них - сам Бату-хан, перед которым все приходящие падали на брюхо.

- Какой он с виду?

- Еще молодой, сухощавый, загорелый, среднего роста, глаза раскосые, черные длинные перья на шлеме. Когда смеется, то показывает зубы, как у волка, острые и белые. А взглядом так и буравит каждого насквозь... Рядом с шатром - я так и обомлел, даже руки похолодели, - несколько деревьев срублены в рост человека и наверху заострены, как копья. Если кто рассердит хана, его сажают на такой кол.

- И при тебе сажали?

- Нет, государь, господь избавил меня от такого ужасного зрелища. Вместе со мной татарские всадники привели несколько славянских горцев.

- Пленных?

- Да, государь. Это смелые славяне. Живут на самых высоких горах. Своим сопротивлением они доставили татарам много затруднения, поэтому нескольких пленных притащили к самому Батухану. И он захотел посмотреть, что за удальцы такие славяне? Он сам их расспрашивал и предложил посту пить в его войско. А те, израненные, избитые, в окровавленных повязках, ничуть не испугались и говорят: "Отпусти нас домой, к нашим женам и детям. А с вами, татарами, нам не по пути". Бату-хан их похвалил и каждому приказал нацепить на шею медальку, - называется "пайцза", - с его именем. Каждый, у кого такая медалька, большой человек и может через все войско татарское пройти свободно, и никто не посмеет его тронуть... Но немедленно вслед за тем он же приказал их казнить...

- И ты тоже поучил медальку? - спросил, грозно сдвинув брови, император.

- Нет, ваше величество! Со мной было иначе...

Камергер еще подлил вина, а монах, очищая от кожуры апельсин, продолжал:

- Переводчиком у татар был пожилой человек, одетый как мусульманские священники-муллы, в полосатой рясе, с белым полотенцем, накрученным на голову. У него была длинная рыжая полуседая борода. Он так хорошо объяснялся со славянами, что они даже позвали его к себе быть у них священником. Но рыжий переводчик засмеялся и сказал, что он доволен своей службой у татар и ничего лучшего ему не надобно.

- С длинной рыжей бородой? - задумчиво сказал Фридрих. Каких он примерно лет?

- Думаю, ему лет шестьдесят, если не больше... Он меня повел в свою палатку...

- И стал тебя допрашивать? Сколько у меня войска? И ты ему рассказал? - Император вскочил в гневе.

- Ваше величество! Я ему ничего не сказал, клянусь святой девой! Да ничего такого он меня и не спрашивал, а говорили мы совсем о другом...

- Ведь если ты наговорил ему лишнего, то я должен тоже тебя казнить. Ведь это придаст татарам смелости ворваться в Италию!

- Не дай господи! Но позвольте, ваше величество, сказать то, ради чего и как я к вам приехал.

Фридрих успокоился, опустился в кресло и снова стал пытливо всматриваться в лицо монаха, которому, видимо, очень нравилось сидеть на ковре в роскошной вилле самого императора, пить великолепное вино и есть апельсины и виноград.

- Я перейду теперь к самому важному. Этот переводчик, - его зовут Дуда, - привел меня к своей палатке...

- Дуда, - воскликнул император. - Высокий, тощий, с рыжей бородой?

- Верно, верно, ваше величество!

- Говори скорее дальше. Ведь минуло столько лет, а он все еще жив, пройдя через необычайные потрясения и страдания!

Монах продолжал:

- Переводчик Дуда усадил меня на овчину и сказал: "Я тебя выведу невредимым из татарского лагеря, но за это можешь ли ты исполнить мою просьбу?" "Охотно!" - ответил я... "Если ты хочешь заработать большую награду, то отправляйся немедленно а Тригестум, оттуда в Венецию, а затем проберись на остров Сицилию, где явишься к августейшему императору Фридриху. Постарайся передать ему лично, из рук в руки, это письмо. А я на дорогу дам тебе горсть серебряных денег..."

- Да где же письмо?! - воскликнул император. - Что же ты не отдал его сразу? Болтливый дьявол!