К познанию России

Так как в Азиатской России женщин меньше, чем мужчин, да и малых детей пропорция меньше, чем в Европейской России, и так как прирост вообще непостоянен, то во всех отношениях осторожнее или вероятнее принять для всей империи прирост около 1,5 % в год. Надлежащее число современного прироста населения России даст только вторая общая перепись. Считаю очень важным обратить здесь внимание на то, что такого большого «естественного» прироста, какой найден для 1897 г. в Европейской России (1,81 %), ни для одной страны до сих пор неизвестно, хотя в таких странах, как С.-А. С. Штаты (Северо-Американские Соединенные Штаты) и Аргентина, привлекающих переселенцев, «действительный» прирост, представляющий сумму «естественного» (равного разности рождений – смертей) прироста с числом прибывших из других стран, бывает и выше. Годовой же прирост в 1,5 % известен, например, для Германии за последние годы. Замечу далее, что в Финляндии, судя по переписям (Статистич. ежегодник Финляндии на 1905 г. Гельсингфорс. С. 8), было всего жителей в 1892 г. 2,43 млн, в 1897 г. 2,60 млн, в 1902 г. 2,78 млн, т. е. прирост равнялся 1,35 %. Для выяснения дела укажем еще на явную убыль (преимущественно от выселения, определяемого множеством влияний) народа в Ирландии, где в 1871 г. жило 5,4 млн, в 1881 г. 5,2 млн, в 1896 г. 4,7 млн, а в 1901 г. осталось только 4,46 млн. А так как всем известно, что есть народы, остановившиеся в приросте и даже вымирающие, и что большая прибыль народа указывает нечто иное, чем убыль или остановка, и тут есть над чем подумать. Во всяком случае, тут дело не в пресловутых видах «свобод», особенно политических, а в чем-то гораздо более важном, о чем нередко забывается. Предмет этот, как и многое иное, далее лишь упоминаемое, достоин подробнейшего разбора, но здесь считаю такой разбор неуместным.

⁵ Когда годовой прирост составляет 1,5 %, тогда удвоение числа жителей происходит в 46 ¹/₂ года, а через 155 лет число жителей возрастает в 10 раз, т. е. в 2052 г. жителей в современной России будет 1282 млн, если до этого времени сохранится прирост в 1,5 %. Если прирост принять в 18 чел. на тысячу, как получилось для 50 губерний и к 1900 г., то удвоение произойдет в 38,8 года, а возрастание народонаселения в 10 раз совершится всего в 129 лет, т. е. тогда в 2026 г. (через 120 лет от нашего времени) должно быть в России 1282 млн жителей. Но и тогда всей земли на душу придется в России около 1,5 десятины, а годной для земледелия – около 1 десятины, т. е. больше того, что теперь имеют англичане, китайцы и т. п. Это добро надо сохранять уже ради одной любви к детям.

⁶ Земледельческо-сельскохозяйственная деятельность людей, составляя великий успех начального состояния человеческого общества, при его развитии, определяемом прежде всего умножением народонаселения (см. мои «Заветные мысли»), непременно должна с течением времени падать в своем большом значении не потому только, что на всех земли становится недостаточно и труд над землею становится все меньше надобным, но и потому, что поприще других видов промышленности (горной, ремесленной, фабрично-заводской, торговой, профессиональной, служебной и многих иных видов) неограниченно велико для трудового заработка на пользу, спрос и потребу общую, что отвечает (а не противоречит) врожденному людям стремлению к ничем – кроме личной воли или разве увлечений – не ограниченному размножению. Люди понемногу инстинктивно поняли, что для них когда-нибудь придет – через развитие других видов промышленности и городской деятельности – время освобождения от земельной зависимости, неизбежной для животных, как и для растений, что когда-нибудь помимо этих последних сумеют и уловить солнечную энергию, и получить – на заводах и фабриках – питательные вещества. Совершенно мне не свойственны подобные отвлеченные и далекие посылки, но они одни дают возможность понять то, что теперь, в нашу «промышленную» эпоху, совершается во всем мире. Если я вскользь касаюсь здесь теперь подобных вопросов, то лишь по той причине, что у меня с разных сторон, здесь и теперь, спрашивают ответа именно на вопросы подобного рода. Сам я, уже старик, не могу отречься от любви и к сельскому быту, и к земледелию, но я полагаю, что понимаю дух времени и предстоящее. Поэтому и не могу не высказаться, заметив, – без всяких уступок и в явном противоречии с социалистами, коммунистами и всякими иными политиканствующими, – что суть дела, по мне, вовсе не в общественно-политических строях и передрягах, а в таком явном умножении народонаселения, которое уже не укладывается в прежние сельскохозяйственно-патриархальные рамки, создавшие Мальтусов и требующие войн, революций и утопий. Для меня высшая или важнейшая и гуманнейшая цель всякой «политики» яснее, проще и осязательнее всего выражается в выработке условий для размножения людского.