К предательству таинственная страсть...

Ты прав, поэт, ты трижды прав —
С каких бы ни взглянуть позиций.
Да, за ударом был удар,
Погромы, Дрейфус, Бабий Яр
И муки разных инквизиций.

Вот ты взглянул на Бабий Яр,

И, не сдержавши возмущенья,
Ты, русский, всех людей любя,
В еврея превратил себя,
Призвав своё воображенье.

И вот ты — Дрейфус, Анна Франк,

Ты — юноша из Белостока…
Вокруг тебя безумья мрак,
Глумится над тобой дурак
Без сожаленья и без срока.

…………………………………

В этом стихотворенье Леонид Утёсов изложил всю сущность мировоззрения, которое исповедовали целые пласты советской интеллигенции в 30-е годы прошлого века:

И если б Ленин нынче жил,
Когда открылся путь до Марса,
Тобой бы он доволен был.
Он очень тот народ любил,
Что дал Эйнштейна, Карла Маркса…

Любя страну, людей любя,

Ты стал нам всем родной и близкий.
За это славлю я тебя И возношу тебя, любя —
Поэт и Гражданин Российский.

Восхитившись “настоящей русскостью” Евгения Александровича и его актёрской способностью “превратить себя в человека другой национальности”, Леонид Осипович Утёсов в своём стихотворном отклике справедливо повторил вслух за Евтушенко имена и географию жертв всемирного европейского погрома, длившегося несколько веков: “Дрейфус” (Франция), “Анна Франк” (Голландия), “Белосток” (Польша), “инквизиция” (вся протестантская и католическая Европа) и, наконец, “Бабий Яр” (Украина). Но ни о каких русских кознях и погромах в этом перечне антисемитских деяний Утёсов не сказал ни одного слова. Он просто попытался сказать нечто важное от имени “тупого антисемита”:

Твердит тупой антисемит:
“Во всём виновен только жид!”
Нет хлеба — жид, нет счастья — жид,
и что он глуп — виновен жид.
Так глупость голову кружит.

Отбросив совесть, честь и стыд,

не знает в мыслях поворотов.
Ему давно пора учесть,
что антисемитизм — есть социализм идиотов.

И тут, хочешь не хочешь, приходится отвечать на вопрос: для кого Россия в 30-е годы строила социализм? Неужели, если согласиться с Утёсовым, советский человек, создавая “построенный в боях социализм” (Маяковский!), не имел прав и возможностей пользоваться его плодами? В чём же здесь дело? Неужели в том, что “каста проклятая” (как называл Сталин сословие партийной, советской и культурной номенклатуры), совершив с помощью простонародья политическую, экономическую и культурную революцию, решила к середине 30-х годов, что она достигла главного: построила социализм для себя, и что всяческие притязания простонародья на свою долю социализма нужно называть “антисемитизмом”? То, что такое предположение недалеко от истины, подтверждают страницы из книги русского человека Юрия Елагина, вышедшего из среды дореволюционного сословия инженеров и фабрикантов и ставшего в 30-е годы сотрудником театра имени Вахтангова. Книга, которую он назвал “Укрощение искусств”, была издана в 1952 году в американском издательстве им. А. П. Чехова, и речь в ней шла об условиях жизни в 30-е годы эстрадной и театральной элиты, к коей принадлежал и поклонник Евгения Евтушенко Леонид Утёсов. Вот что пишет об этой жизни её честный свидетель, музыкант Елагин, побывавший в те годы в русской глубинке на берегах Оки возле городка Елатьмы, где советское правительство после опустошившей эти земли коллективизации передало их вахтанговцам, которые построили для себя на развалинах крестьянского быта не плебейский “социализм идиотов”, а настоящий социализм советской знати.

“В скором времени нельзя было и узнать ещё недавно заброшенную усадьбу. Она ожила и расцвела вновь, составив потрясающий контраст с окружавшей её бедностью, убожеством и дичью. Вахтанговцы оказались блестящими “колонизаторами”. Уже в первом же году наш дом отдыха оказался устроенным превосходно. Дом был заново отремонтирован. Были выстроены две новые дачи, разбита теннисная площадка, расчищен старый парк, приведён в порядок большой фруктовый сад.