К предательству таинственная страсть...

Зал хлопал, Юнну Мориц поздравляли, в её честь Гиви Маргвелашвили и семейство Фейгиных поднимали тосты, тбилисские газеты на следующий день после вечера поэзии печатали её портреты на своих страницах… И вот прошло полвека, и обнаружив, что наша “пятая колонна” спорит о том, кто хуже — Гитлер или Сталин, честная русская поэтесса Юнна Пейсаховна Мориц ответила им:

ХОЗЯЙСТВО

Когда бы жили вы в Европе
При Геббельсе и Риббентропе,
Где европейского еврея
Швыряли в печку, небо грея,
Тогда бы спорить вы не стали:
Кто хуже — Гитлер или Сталин?

Когда бы жили вы в Европе

При Геббельсе и Риббентропе,
Где европейские фашисты
Пушисты были и душисты
На мыловарне, где, зверея,
Варили мыло из еврея, —
Тогда бы спорить вы не стали:
Кто хуже — Гитлер или Сталин?

Зато хозяйства корифеи

Прозрели (в том числе евреи),
Что Гитлер, мыслящий злодейски,
Хозяйство вёл по-европейски,
А Сталин вёл по-азиатски,
Отстав от европейцев адски.

Кто хуже — Гитлер или Сталин,

Который был опьедестален
И зверски выиграл войну,
Спася от Гитлера страну?..
Но, блям, хозяйства корифеи
Прозрели (в том числе евреи), —

Что Гитлер, победив злодейски,

Хозяйство вёл бы европейски!..

* * *

В 2019 году, в издательстве “Молодая гвардия” вышла книга Дмитрия Быкова “Шестидесятники”. В главе о Новелле Матвеевой автор пишет о “гриновских чудесах” её поэзии, о её “сумеречном состоянии”, о “пристрастии к таинственному”, но молчит о том, что в последние годы жизни Новелла Матвеева всеми мыслями и чувствами обратилась к “Нашему современнику”, желанным автором которого она стала, что ей стал близок образ не кого-нибудь, а Иосифа Сталина, что она дарила мне свои книги с такими дарственными надписями, от которых литературоведам вроде Быкова может стать плохо.

И у Новеллы Матвеевой сближение с нами произошло стремительно и без всяких комплексов, поскольку она вышла из коренной русской семьи.

Помню свои впечатления от её песен, услышанных мною в начале 1960-х. Они задевали какие-то особенные струны души, в них было столько разливающейся свободы, что я до сих пор вспоминаю, как “развесёлые цыгане”, гулявшие “по Молдавии”, украли в одном селе “молодую молдаванку” и “воспитали, как цыганку”… И стала она скитаться по земле с табором в паре с медвежонком, который подчинялся ей и “просил деньжонок” у слушателей и зрителей этой дивной сказки о том, как люди рано или поздно прощаются с прошлой жизнью:

Позабыла всё, что было,
И не видит в том потери…
Ах, вернись, вернись, вернись,
Ну, оглянись, по крайней мере…

Новелла Матвеева, к сожалению, в то время была окружена почитателями из либеральной интеллигенции и далека от нашего круга. Несколько десятилетий мы жили и творили в разных слоях общества и в разных домах. Но время, как вода, точит камень, и каково было моё радостное удивление, когда незадолго до смерти она прислала мне свою последнюю книжицу с неожиданной надписью: “Замечательному человеку, Поэту, Публицисту, Прозаику, Издателю, — тёмных сил Гонителю — Станиславу Куняеву на праздник Победы — от автора. Н. М.

8-9 мая 2015 г. (книга, правда, детская, но в конце есть некоторые песни)”.

Но мало того, вскоре мы напечатали несколько её стихотворений, свидетельствующих о том, что Новелла бесстрашно приняла нашу сторону в спорах об историческом пути России, о Великой Отечественной войне, о Сталине.

Клеймя “тирана” с трубкой и усами,
Вы первые тиранствуете сами;
На пробующих робко спорить с вами
Бросаетесь клокочущими псами!
Но… топая ногой, но лбом тараня,
Ассаргадонствуя и тамерланя,
Желая подчинить себе Россию,
Не напроситеся на тиранию,
Вам встречную! Настроенную грозно!
Уймитесь же, эй, вы! Пока не поздно…

Вот такое клеймо поставила на “шестидесятничестве” Новелла Матвеева, о которой в своей антологии “Строфы века” впавший в сентиментальную высокопарщину Евгений Евтушенко писал: “Новелла Матвеева стала Ассолью, а свою поэзию превратила в корабль под алыми парусами”.