Читаем К. Р. полностью

К. Р.

Давно мне не случалось за границей НЕ радоваться возвращению в Россию. Здесь, в родной Черногории, я чувствовал себя не за границей, а как бы дома. Очень мне жаль, что сербский язык мне неизвестен. Просил достать мне Библию в сербском переводе (Ветхий Завет — Даничина, а Новый — Караджоеча) и читаю Евангелие; кое-как справляюсь и понимаю, но говорить не могу.

На греческом военном судне „Крит“ в Адриатическом море».

«Воскресенье. 18. Последний день в Цетинье прошел суетливо. Надо было распределять подарки, я постарался быть как можно щедрее. Были у обедни в маленькой церкви Иван-Бега. Князь сам читал „Вторую“ и „Молитву Господню“. Ходили в дом наследника прощаться с великой герцогиней. Она слывет очень не умной и не вяжется с Черногорией; эти немецкие принцессы с узеньким миросозерцанием и придворного церемонностью здесь не на месте… Прощаться с черногорским семейством было очень жалко. Проводили меня как родного».

Очарованный красотой Черногории и почувствовавший в ней близкую России душу, К. Р. написал стихотворение, посвященное Князю Николаю I и его родине:

О, Черногория! Чьи взорыНе очаруют, не пленятТвои заоблачные горыИ бездны пропастей? Чей взглядНе залюбуется красою,Сынов воинственных твоих,Лиц загорелых прямотоюИ одеяньем дней былых?…О, Черногория! НевольноБлагоговеешь пред тобой,И сердцу сладостно и больноС твоей знакомиться судьбой.Со дня, как средь Коссова поляВ честном бою схороненаСлавян утраченная воля,Три целых века ты однаБлюла на изумленье светаСвободу родины своей……Где кровь твоя лилась ручьями,В сердца твоих прибрежных селВцепился жадными когтямиДвуглавый Австрии Орел…Но близок день освобожденья:Сознав грехи былых годов,Их промахи, их заблужденья,Мы сбросим гнет твоих оков.Недаром с высоты ПрестолаБыл голос Белого царяИ грому вещего глаголаВнимали суша и моря.Недаром голос ГосударяВещал грядущему в завет,Что черногорцев ГосподаряУ нас вернее друга нет.Свети же нам во мрак сознаньяВсе ярче царственный глагол,Лишь на вершинах гор сиянье,Еще во тьме глубокий дол.О запылай и над равнинойОбъединения заря!Славянство, слейся воедино,Любовью братскою горя!

(«Черногория», Цетинье — Петербург, 23 февраля 1899)

Константин как своеобразный отчет о поездке вручил стихи Николаю П. Государь внимательно их прочитал.

— Костя, стихотворение мне нравится. В нем есть печальная история славянства. Разрешаю преподнести его Князю Николаю. Обязательно отправь в Черногорию.

— Я хочу включить его в свой новый сборник.

— Не могу тебе этого позволить. Стихотворение надо отложить — покуда жив нынешний Император австрийский.[56]

Константин Константинович был огорчен. Этот год у него прошел под знаком вдохновения. Закончил перевод «Гамлета», составил комментарии. Написал семь стихотворений. Выиграл конкурс, объявленный Академией наук в честь столетия со дня рождения Пушкина. «Черногория» была бы неплохим дополнением ко всему сделанному в этом успешном году.

Да, поэт в нем огорчился.