К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Пхеньянская пропаганда десятилетиями представляла Северную Корею как воплощение экономической самодостаточности, как страну, полностью независимую от внешнего мира. Этот образ хорошо продавался, особенно в странах третьего мира и иногда среди доверчивых западных гуманитариев (которые, подобно своему кумиру Ноаму Хомскому, иногда и Пол Пота могли любить). Реальный же секрет этой самодостаточности был прост: в действительности КНДР получала большие объемы прямой и косвенной помощи от Советского Союза и отчасти Китая, но с начала 1960-х никогда не признавала этого факта публично. И Москву, и Пекин такая неблагодарность раздражала, но возмущались они по этому поводу в основном в закрытых докладных записках и телеграммах послов. У этого молчания были причины: и Москва, и Пекин хотели сохранять хотя бы видимость дружественных отношений со своим маленьким, но своенравным почти-союзником.

В начале 1990-х ситуация изменилась. Пресловутая северокорейская «опора на собственные силы» оказалась фикцией. Серьезный удар экономике страны нанесло решение СССР (одно из последних его внешнеполитических решений) прекратить продажу КНДР нефти и других товаров по искусственно заниженным ценам. Сельское хозяйство потерпело наибольший урон, поскольку для нормальной работы ему требовались значительные объемы энергии. В условиях дефицита дизельного топлива встали трактора. Остановились и электрические насосы – электростанции перестали работать из-за нехватки запасных частей. В 1992–1993 годах северокорейские СМИ заговорили о пользе двухразового приема пищи (традиционное трехразовое питание объявлялось чрезмерным и «вредным для здоровья»). К 1994 году в некоторых отдаленных районах люди уже не могли отоварить свои продовольственные карточки, так как продуктов питания в магазинах и распределительных центрах не было.

Настоящая катастрофа разразилась в июле и августе 1995 года. Необычайно сильные дожди вызвали наводнения, на которые северокорейские власти и возложили всю вину за последующие события. Пхеньян заявил, что в результате наводнений 1995–1996 годов около 5,4 млн человек были вынуждены покинуть обжитые места (правда, последующее расследование ООН показало, что фактическое число перемещенных лиц было намного меньше). И без того перегруженная электросеть была разрушена, а ирригационная система – сильно повреждена. Большинство террасных полей были просто смыты ливнями. Однако не это было главной причиной катастрофы 1996–1999 годов. Возможный способ разрешения кризиса наглядно продемонстрировали Китай и Вьетнам, но предложенный ими путь был отвергнут северокорейским руководством по политическим соображениям. В 1970-х годах Китай балансировал на грани голода, а всего 15 лет спустя, в середине 1980-х, его население питалось лучше, чем когда-либо ранее за всю его долгую историю. Такой рывок стал результатом роспуска «народных коммун» и перехода к семейному хозяйствованию. Реформы Дэн Сяопина всего за несколько лет полностью изменили ситуацию в китайском сельском хозяйстве. Аналогичные реформы были проведены и во Вьетнаме – и принесли такой же успех.

Почему Северная Корея не заимствовала этот опыт? Главной причиной были опасения по поводу сохранения политический стабильности, которые определяли всю политику Ким Чен Ира и его окружения. Независимые фермеры казались политически опасными – скорее всего, зря, так как мировая история показывает, что процветающие фермеры в авторитарных режимах совсем не склонны к восстаниям (скорее, наоборот, они готовы помочь власти в борьбе с городскими смутьянами). Тем не менее Ким Чен Ир и его советники решили не рисковать. Они, правда, закрывали глаза на появление самых разнообразных форм частного предпринимательства, в том числе и на то, что почти все крестьяне разбили на крутых склонах холмов личные участки, с которых в основном и зарабатывали себе на пропитание. Однако «сельскохозяйственные кооперативы» при Ким Чен Ире распущены не были.