К северу от любви

– На каком основании вы собираетесь держать меня за решеткой?! – Аккуратные ноздри красивого носа раздувались, глаза покраснели. – Мне кажется, я сумел доказать свою непричастность! Или у вас скопились еще какие-нибудь дела, которые надо спешно на кого-то повесить?! Это произвол! Мне нужен адвокат. Срочно! И можете вести запись сколько угодно. Я не скажу больше ни слова.

Такой ход событий был предсказуем. Дорофеев согласно кивнул:

– Можете молчать. Говорить стану я. А вы слушайте и думайте. Про чистосердечное признание мне вам не надо рассказывать, так? Вы достаточно грамотны.

Игнатьев покосился и промолчал. Руки сунул под мышки. Снова принял развязную позу. Взгляд увел в потолок. Он играл оскорбленную невинность. Но это была его последняя игра. Сейчас он сломается. Дорофеев был в этом уверен.

– Вы сбили нас с толку, гражданин Игнатьев. – Майор щелкнул пальцами по стопке фотографий, которую только что достал из папки. – Уверили всех, что у вас стопроцентное алиби на момент убийства Светланы Ивановой.

– Так и есть, – отозвался Егор. – Я всю ночь провел на скамье под часами на перроне номер то ли восемь, то ли семь. Не помню.

– Восемь. Посадочная платформа номер восемь, – услужливо подсказал Дорофеев и покачал головой. – Только это не совсем так, гражданин Игнатьев. Вы покидали территорию. В тот момент, когда на платформу выкатили багаж для проходящего экспресса, вы уехали с вокзала на такси. И не надо делать таких глаз, гражданин Игнатьев. Вот фото, на котором вы запечатлены усаживающимся в машину. И вот фото, на котором вы из машины выходите. И машина уже другая. И время… Время тоже другое. Через какое время вы вернулись? Подсказать или вспомните?

Губы Игнатьева пошли кривой линией: то ли улыбался, то ли гримасничал на нервах.

– Можно взглянуть? – спросил он, неуверенно протягивая руку к фотографиям.

Дорофеев пододвинул к нему стопку фото. Игнатьев осторожно взял верхнюю. Посмотрел. Отложил. Взял следующую. И так пока не осталось последней. На ней он вернулся на железнодорожный вокзал на такси, и не нужно быть экспертом, чтобы понять – Игнатьев сильно подавлен.

– Это ничего не доказывает, – неуверенно проговорил Егор и кончиками пальцев отодвинул от себя стопку фотографий. – А главное, это не доказывает, что я – убийца!

– Возможно. Этим предстоит заняться следствию. Но это доказывает, Игнатьев, что на момент убийства Светланы Ивановой у вас нет алиби.

– Есть, есть у меня алиби. – Егор едва слышно простонал, закатывая глаза: – Ася! Она – мое алиби!

– Ася? – Дорофеев недоверчиво вывернул губы. – Она так же, как и вы, врала все это время. Искала вас по всему городу, уверяя меня, что в последний раз видела вас на пляже. Врала мне. Врала вашему деду. И вы предлагаете мне ее показания в качестве алиби? Не выйдет, Игнатьев. И она… Ее участие во всем этом деле еще предстоит выяснять. Из свидетелей она может перекочевать в разряд подозреваемых.

– Бред! – фыркнул Игнатьев совершенно искренне и впервые повеселел. – Это бред! Она ни при чем!

– Нам совершенно точно известно, что захоронением тела Ивановой занимались два человека, мужчина и женщина. В деле появились новые детали…

Дорофеев не блефовал. Место гибели Ивановой обследовали еще раз, более тщательно. Каждый сантиметр едва не под микроскопом рассмотрели. Спасло то, что оцепление с места происшествия еще не было снято. Да и желающих там гулять не оказалось.

Он достал из папки заключение экспертов и принялся зачитывать.

– На месте происшествия, а точнее, в могиле, которую выкопали убийцы, был найден обломок палки, которой яма копалась. И на этой палке сохранились отчетливые отпечатки пальцев.

– Ну не мои же! – возмутился Игнатьев. – Если бы мои, вы бы давно меня по этапу отправили.

– Нет. Врать не стану. Отпечатки принадлежат женщине.

– Это не Аська! – Егор побледнел. – Это не ее пальцы. Можете проверить.

– Уже… Уже, гражданин Игнатьев. В настоящий момент с нее снимаются показания. И отпечатки уже сделаны. Заключение будет готово через час. Или меньше.

– И хорошо, – вдруг обрадовался Егор. – Сразу убедитесь, что Ася никакого отношения к убийству Светланы не имеет. А заодно и я, потому что мы были вместе. Потому что мы в ту ночь… В общем, мы переспали. Мне так противно об этом вспоминать. Ася для меня всю жизнь была как сестра. А тут такое… Противно.

Дорофеев не знал, куда ему девать вспыхнувшее лицо.

– Я сейчас, – коротко обронил он, сгреб со стола документы и вышел из допросной.

Идиот! Чертов идиот! Тряпка! Она использовала его, врала про какую-то школьную дружбу с Игнатьевым, а сама уже с ним переспала!

Она уверяла, что Игнатьев никогда не смотрел в ее сторону, а сама уже с ним переспала!

Выпачканное платье… Обувь в грязи… Все это обнаружила наутро в ванной ее мачеха. Она не стала задавать лишних вопросов. Ася девушка взрослая и сама за себя отвечает.

А ночью шел дождь. Он пошел, еще когда она приехала на вокзал к Игнатьеву. Зачем? Уговаривала одуматься? Предлагала себя? Где это случилось, интересно? Под какими кустами, в какой канаве?

Нет, он не желает об этом знать! Ему неинтересно! И он…