К сожалению твоя (ЛП)

Не было ничего легкого в том, чтобы смотреть на Натали. Всякое дерьмо происходило с ее чертами одновременно, и по какой-то причине он хотел не отставать от всего этого. Иногда она могла выглядеть скучающей, но снова и снова терла губы, давая ему понять, что на самом деле беспокоится, и скрывая это. В другой раз между ее бровями образовывались две маленькие морщинки, как будто она могла быть чем-то обеспокоена, но поднимала подбородок вверх, как будто ей было все равно. Суть в том, что Натали не была простой комбинацией цветов, она была постоянно меняющимся калейдоскопом, в который он, казалось, не мог перестать вглядываться.

Хотя сегодня лиловый цвет был в центре внимания, потому что в море приглушенных цветов выделялось ее короткое сиреневое платье. Вырез вокруг горла с низкой спинкой и мягкой развевающейся юбкой. На его длинных гибких ногах его кадык подпрыгивал вверх и вниз по накрахмаленному воротнику его рубашки. Он видел, как они все запутались в его простынях. Видел, как они сгибаются, смыкаются, его руки прижимают их к матрацу.

Эти образы никогда не станут реальностью, и все же он хотел бы, чтобы кто-нибудь попытался помешать ему фиктивно жениться на этой калейдоскопической женщине.

Проходя через палатку, он наконец заметил, что Натали стоит со своей матерью, братом Джулианом и блондинкой, которую Август принял за девушку Джулиана. Они разговаривали тихим голосом за бокалом вина, казалось, не подозревая, что, как и легендарная семья Вос, они представляют интерес для каждого гостя в шатре. Классные, изысканные. Тихая династия, которая, возможно, знавала лучшие дни, но осталась легендарной.

Может быть, было бы забавно испортить этот образ на некоторое время.

Забавно или нет, но это происходило.

Потому что, если Натали настолько отчаялась, чтобы попросить Августа жениться на ней, то она, в конце концов, нашла бы кого-то другого — и от одной мысли об этом он захотел взорваться. Может быть, этот уродливый пузырь мыслей и подтолкнул его к опрометчивости. Она предложила им цивилизованно поговорить о возможном браке на нейтральной территории, верно? К сожалению, в Августе не было ничего цивилизованного, и было бы забавно напомнить ей об этом. Застигнув ее врасплох.

Когда Август был примерно в десяти ярдах от нее, бокал с вином Натали остановился на полпути ко рту, ее внимание переключилось на него. Она удивленно моргнула в ответ и поерзала в своих белых туфлях на высоких каблуках, начала потягивать вино, остановилась, а затем уставилась на него. Он бы рассмеялся, если бы не собирался, наконец, наконец-то поцеловать ее.

— Привет, малышка. Извини, что опоздал, — мягко сказал Август, обхватив ее за щеку и притянув к себе, как будто целовать ее было второй натурой. Словно он сделал это на практике, когда на самом деле ее запах дыма и цветов заставил его язык за секунды выкатиться изо рта. Он позволил себе ощутить отчетливое удовольствие, наблюдая, как ее золотистые глаза расширились от шока, — а потом не почувствовал ничего, кроме облегчения. Ага, облегчение. Там был ее рот.

Идеально как никогда. Касаться его. То трясется, то смягчается.

Слава Богу.

Он только собирался застать ее немного врасплох, подколоть, может быть, даже наказать за то, что она сомневалась, что он справится, — но она быстро вдохнула ему в губы, и он внимательно наблюдал, как ее ресницы трепетали и ошеломляющий раз-два, удар похоти и удовлетворения попал ему в живот. Их глаза одновременно закрылись, и всего на секунду они погрузились в пиршество скручивания губ и грубый выдох, который сказал, что этого далеко не достаточно. Но здесь не было места для большего, поэтому он переплел их пальцы, подмигивая ей, когда никто другой не видел, и изо всех сил старался помнить, что это было не по-настоящему. Просто один враг помогал другому.

Ага.

— Я… хм. — Натали встряхнулась, мельком взглянула на мать, чьи брови почти утонули в линии роста волос. — Август. Я-я думала, ты сказал, что не сможешь прийти.

— Август? Так формально. — Он игриво толкнул ее в бедро. — Что случилось с твоим Адонисом?

Выражение лица Натали исказилось, но, по крайней мере, раздражение помогло ей сосредоточиться, что было его намерением.

— Я так тебя называю, только когда мы наедине, — сказала она с зубастой улыбкой. — Знаешь, вроде как «дерьмо для мозгов». И «крысиный король».

Август рассмеялся.