К сожалению твоя (ЛП)

Когда его сильные руки, наконец, сомкнулись на ее груди, шея Натали потеряла силу, ее голова откинулась назад с хриплым стоном. Одним быстрым движением его гибкое предплечье обхватило ее поясницу, и он опустился на колени на матрас, опуская ее под себя. Ее штаны для йоги были вокруг колен. Не сводя с нее глаз, он спустил ее штаны и нижнее белье на оставшееся расстояние, позволив им шлепнуться на пол. Они присоединились к тряпке, которая раньше была ее рубашкой, пока он лизал ее соски. Всего по одному разу каждый и она тряслась.

— Говорил ли я тебе в последнее время, что твои сиськи великолепны? — пробормотал он куда-то между ее грудей, его большие пальцы очерчивали круги вокруг сморщенных пиков.

— В день нашей свадьбы.

Он поднял голову, улыбаясь.

— Нервы потрепал, да?

Не улыбайся в ответ. Нет…

Слишком поздно. Она сияла, как фара.

— Это изменило мои приоритеты. От попытки не упасть в обморок до попытки не швырнуть тебя в мусор.

— Мой мусор глубоко благодарен. — Сверкая глазами, он подмигнул ей. — И я обещаю сделать тебя глубоко благодарной за него.

Смех вырвался раньше, чем она успела его поймать.

— Ты такой придурок.

— Я твой придурок. — Слова были наполовину приглушены, потому что он закрыл своим влажным ртом ее правый сосок и слегка пососал. Его язык одновременно создавал трение, и Боже, Боже, ее ноги дернулись вокруг его бедер, ее спина выгнулась. Он использовал свой рот на ее груди так долго, лаская и нежно покусывая ее кончики пальцев, что она почти сказала ему, что они договорились о сексе. Но когда ей стало жарко и волнительно, она снова поняла, что этот человек точно знает, что делает.

— Август.

Его рука скользнула вверх и обхватила ее лицо, язык все еще работал, работал, работал с ее набухшим соском, и теперь… между упомянутым соском и ее бедрами был какой-то тянущий шнур. Он вибрировал и гудел, посылая вибрации по всему телу.

— Хм?

— Можешь, пожалуйста…

— Пожалуйста?

— Быть внутри меня сейчас?

Движения его языка были такими медленными и приятными, что она была застигнута врасплох, когда он поднял голову и обнаружила, что его зрачки занимают почти всю его радужную оболочку.

— Я не войду во дворец, не отдав дань уважения королеве Натали, — сказал он, запыхавшись.

— Что это значит?

— Это значит. . -Он лизнул ложбинку ее горла, вплоть до ее рта, захватив его в обжигающем поцелуе. — Я думал, что упустил свой шанс заполучить тебя в таком виде. Я не знаю, как я мог продолжать жить. Все еще загадка. — Он зарылся пальцами в ее волосы, наклонил ее голову и впился в ее губы несколькими косыми поцелуями, от которых у нее в голове закружилась голова, в то время как его большое, полностью одетое тело крепко прижимало ее к матрасу, а его член был зажат между их животами, как насмешка. — Суть в том, что я не пойду, как какой-то нетерпеливый молодой щенок. Плохо, как я хочу расстегнуть молнию на джинсах и устроить тебе ад, принцесса, но если твоя жизнь не промелькнет перед твоими глазами, когда я, наконец, войду в тебя, я не заслуживаю называть себя твоим мужем.

Натали мысленно пошатнулась.

Открыла рот, чтобы не согласиться с тем, что расстегивать молнию и устраивать ад было негативной вещью.

Но Август уже снял с себя рубашку — ох уж эти мускулы — и перевернулся на спину.

— Иди сюда. — Он провел языком по нижней губе, и эта широкая грудь начала вздыматься все быстрее и быстрее. — Дай мне себя.

Ее мозг отключился.

— Я не понимаю.

Август либо не слышал ее, либо предпочитал игнорировать ее замешательство, потому что теперь его зубы впились в блестящую нижнюю губу, а ладонь поглаживала выступ на джинсах.

— Боже, одна мысль о том, что ты сидишь у меня на лице, может меня прикончить.

— Ты хочешь, чтобы я…

— Я не выше попрошайничества.

Забудьте тот факт, что она никогда не делала этого раньше. Не с верхней позиции. Но она испытала силу природы, которая была языком Августа в их брачную ночь, и воспоминания были не просто великолепными, они были свежими. Ему не нужно было просить. Ему даже не нужно было спрашивать ее дважды. Она оседлала горный хребет шириной в милю, который был его грудью, и хныкала, когда он двумя грубыми руками взял ее за зад и притянул к своему рту.

Перетащил.

Шлифовал ее. Его жестким языком.

И теперь, дамы и господа, она больше никогда не будет недооценивать эффекты стимуляции сосков. Не было неловкого момента или облегчения в процессе получения удовольствия снизу. Не тогда, когда он уже сделал ее такой мокрой, такой чувствительной. Были только отчаянные движения ее бедер, неглубокие, икающие звуки, исходящие из ее горла, стоны Августа и дикое желание достичь оргазма.

Он вошел в нее своим языком, протолкнул его как можно глубже — и ее матка сжалась, бедра стали эластичными.