К суду истории. О Сталине и сталинизме

Н. Бухарин, будучи теоретиком и идеологом, не боялся вступать в спор ни с Лениным, ни со Сталиным. Но как человеку слишком мягкому, ему трудно было действовать в условиях жесткой политической борьбы. Он не стремился, подобно Троцкому или Зиновьеву, к власти в партии. Воспоминания о только что закончившейся острой борьбе с «левой» оппозицией не позволяли ему даже думать о том, чтобы развязать новую общепартийную дискуссию и обратиться ко всей партии с призывом поддержать его в спорах со Сталиным. Бухарин не хотел создавать новой фракции и разрабатывать оппозиционную платформу. К тому же соотношение сил внутри ЦК позволяло ему надеяться, что он сможет одержать верх, ведя дискуссию в рамках ЦК и Политбюро. Излишне говорить, насколько такая позиция Бухарина была выгодна Сталину.

В мае и в июне 1928 г. Бухарин направил в Политбюро две записки, которые были поддержаны Рыковым и Томским. В них он отмечал, что многие мероприятия ЦК означают новую линию, отличную от линии XV съезда партии, и что все это идеологически дезориентирует партию. Бухарин не без оснований утверждал, что у партийного руководства нет ни общего мнения, ни целостности плана. Бухарин требовал, чтобы на пленуме ЦК, который был намечен на 4 июля, была проведена свободная и общая дискуссия. В отличие от писем в Политбюро Троцкого записки Бухарина не были «открытыми» и не распространялись по партийным организациям. Сталин заявил, что принимает рекомендации Бухарина. Однако он не хотел оставлять инициативу за Бухариным: для него было важно внести раскол в ряды сторонников Бухарина. Повод для этого дал заместитель наркома финансов и наркома внешней торговли М. Фрумкин, который 15 июня направил в Политбюро большое письмо с протестом против проводимой в стране политики. Фрумкин решительно возражал против нового финансового плана, который, по его мнению, превосходил возможности страны. Фрумкин утверждал, что причины тяжелого экономического положения являются следствием чрезвычайных мер, истощивших страну. Он возражал против форсированного создания колхозов и совхозов и против чрезмерно больших капиталовложений. Письмо Фрумкина стало известно сравнительно большому количеству людей в партийных кругах. Сталин настаивал на ответе со стороны Политбюро. Однако общий ответ не удалось согласовать, и Сталин сам составил такой ответ, который распространил среди членов Политбюро [203] . Обсуждение письма Сталина вызвало острые разногласия на заседании Политбюро 27 июня 1928 г. Бухарин, Рыков и Томский огласили декларацию, в которой говорилось об угрозе разрыва союза между рабочим классом и крестьянством. Они требовали немедленного прекращения чрезвычайных мер и восстановления рынков и предлагали воздерживаться от создания таких колхозов и совхозов, которым государство еще не могло оказать немедленной материальной поддержки. Партия, считали они, должна прежде всего стимулировать мелкие и средние крестьянские хозяйства. В. Молотов назвал эту декларацию «антипартийной». Но Сталин был более осторожен. Для преодоления возникших разногласий была создана комиссия в составе К. Баумана, Бухарина, Микояна, Рыкова, Сталина. Комиссия подготовила компромиссные тезисы о политике хлебозаготовок, которые и были одобрены на очередном заседании Политбюро 2 июля. Было решено отменить чрезвычайные меры, повысить закупочные цены на зерно и восстановить сельские рынки.

Через несколько дней в Москве открылся пленум ЦК ВКП(б). С основным докладом на нем выступил Рыков. Он оценил положение в стране как очень плохое и даже высказал опасения относительно новой гражданской войны с крестьянством. Рыков повторил требования об отказе от чрезвычайных мер и повышения закупочных цен, а также настаивал на сохранении принципов нэпа и поддержке мелкого и среднего крестьянства.

Но Сталин не собирался отступать. Он убедился, что большинство секретарей обкомов его поддерживают, и посвятил свои выступления на пленуме оправданию проводимой им до сих пор политики. Главным вопросом он считал вопрос о необходимости более быстрых темпов индустриализации. Но как Рыков не обвинял Сталина, так и Сталин в своих речах на пленуме не выдвигал никаких обвинений в адрес Бухарина или Рыкова. Сталин выступал лишь против некоторых тезисов Троцкого, Преображенского и Фрумкина. На июльском пленуме ЦК Сталин впервые выдвинул свой тезис об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму. «Продвижение рабочего класса к социализму… не может, – заявил он, – не вести к сопротивлению эксплуататорских элементов… не может не вести к неизбежному обострению классовой борьбы» [204] .

Сталин призывал в своей речи не только «исключить необходимость применения каких бы то ни было чрезвычайных мер». Он заявил, что «люди, думающие превратить чрезвычайные меры в постоянный или длительный курс нашей партии, – опасные люди, ибо они играют с огнем и создают угрозу для смычки» [205] .