К свету

Только мальчик этого уже не видел и не слышал. Пока туша внизу экстатично дергалась, разжевывая добычу, Глеб орал что-то злое и палил с обоих стволов. Палил, понимая, что уже ничего не изменить. Палил, вдруг ощутив забытое чувство утраты близкого человека, хотя с Бельгийцем был знаком всего несколько дней. Потом из пылевой взвеси вынырнул наставник и потащил мальчика прочь.

— Ходу, ребятки, ходу!

* * *

Обратно на шоссе вышли уже ближе к Петродворцу. Отряд двигался в полном молчании. Даже болтливый обычно Ксива прикрыл «варежку». У Кондора с Отшельником состоялся еще один неприятный разговор. Глеб прокручивал в голове их горячие реплики и, как всегда, его покоробило от грубых слов наставника:

«Делал бы, что говорю, жил бы дальше. Не захотел — его воля. Остальные здоровее будут».

Жестоко. Но справедливо… Возможно, именно поэтому притихшие сталкеры теперь в точности следовали указаниям проводника. На подходе к городу пришлось ускориться. Около километра бежали по узкой просеке вдоль стен густого леса. Между обломками асфальта бугрились узловатые корни деревьев. Ядовито зеленые ветви хлестали по шлемам. В густых зарослях постоянно что-то шевелилось, мелькали странные тени. Глебу стало не по себе. Он жался ближе к наставнику, не забывая поглядывать по сторонам.

Впереди наконец-то показались постройки. Вернее то, что от них осталось. Растительность наступала со всех сторон, и сейчас город в точности походил на картинки из книжки Глеба про храмы майя. В какой-то момент Отшельник оставил отряд, нырнув в ближайший подъезд. Следуя полученным инструкциям, путники, не спеша, двинулись дальше. Через пару минут мальчик заметил наставника на крыше. Сталкер привинчивал к снайперке продолговатый цилиндр глушителя. Глеб принялся озираться, но ничего опасного вокруг так и не заметил. С крыши соседнего здания донесся шум, заставивший бойцов вскинуть автоматы. К ногам брата Ишкария рухнуло тело подстреленного волколака. Сектант испуганно отпрыгнул и запричитал.

Мальчик оглянулся. Отшельник снова кого-то выцеливал. Огромная винтовка дернулась раз, другой… Сталкер отлип от окуляра и исчез в чердачном окне. Пока путники перебирались через глубокую траншею, пересекавшую проспект, проводник нагнал отряд.

— Дозорные… — пояснил он Кондору. — Если их не убрать, вся стая сбежится. А так, может, тихо проскочим.

Они двинулись дальше, пока слева по курсу не показалось высокое причудливое сооружение, гордо возвышавшееся над буйной растительностью. Глеб впервые видел подобное чудо. Четыре башенки окаймляли центральную, самую крупную. На верхушках трех даже сохранились маковки куполов с потемневшей от времени позолотой. Несмотря на грязно-серый налет на стенах, праздничный красно-зеленый окрас здания притягивал взгляд.

— Собор святых апостолов Петра и Павла. — Отшельник с благоговением смотрел ввысь. — Ему больше ста лет. Войну с немцами пережил. Катастрофу пережил. Воистину святое место…

— Кто такие апостолы? — Тихо спросил Глеб.

Ишкарий оживился, выступив вперед:

— Брат Савелий — апостол новой веры, веры «Исхода» в…

— Рот свой поганый закрой, богохульник! — Отшельник взорвался, схватив сектанта за ворот и поднимая в воздух. — Дурь свою в другом месте показывать будешь!

Под внимательным взглядом Кондора проводник опустил Ишкария на землю. Сектант юркнул за спины сталкеров.

— А этот собор действительно такой древний? — Попыталась сменить тему Ната.

— Еще в царские времена заложен был. — Проводник снова глядел на сооружение. — В Великую Отечественную досталось ему. Били по собору прицельно, когда корректировщик немецкий наверх залез и следил за нашими кораблями… И за Кронштадтом.

Повисла долгая пауза. Потом Кондор с Отшельником одновременно взглянули друг на друга и не сговариваясь пошли ко входу. Глеб поспешил следом, а остальным Кондор приказал ждать внизу.

Довольно легко им удалось отыскать лестницу, ведущую на колоннаду. Решетка, перегораживавшая коридор когда-то, сиротливо валялась на пыльных ступенях. Поднимаясь все выше, Глеб осторожно касался пальцами стен величественного храма. От сооружения почти ощутимо веяло древней силой. Какие тайны хранят эти стены? Каким еще страстям человеческим станет храм немым свидетелем? Возвышаясь незыблемым памятником ушедшей эпохе человека, он безмолвно хранил секреты прошлого. На одной из стен, на куске, очищенном от потрескавшейся штукатурки Глеб заметил текст, начертанный мелкими кривыми буквами:

«…произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь;

И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои;

И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих;

И цари земные и вельможи, и богатые и тысяченачальники и сильные, и всякий раб и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор…»