К своей звезде

Ефимов томился в ожидании возле командирского автомобиля. Сегодня утром его неожиданно вызвали в штаб. В разговоре с дежурным он узнал, что командир едет в Ленинград и хочет его взять с собой. Когда Волков появился у выхода, Ефимов доложил о прибытии. Командир лишь кивнул – дескать, хорошо, что прибыл, – и жестом пригласил в машину. Ефимов не стал ни о чем спрашивать Волкова. Надо – сам скажет. Он просто обрадовался, что будет где-то поблизости от Нины. Вдруг удастся увидеть ее.

С того дня, когда весь полк напряженно ждал, чем увенчаются поиски Новикова, он ничего не знал о Нине. Несколько раз порывался позвонить, но все время удерживал себя, боялся причинить ей лишнюю боль. Потом свалилась на полк новая беда. Ефимов только в день похорон понял, как он любил Павла Ивановича. И поразился своей близорукости: летал на одном самолете, служил в одном полку, жил в одном городе, дышал одним воздухом и не понимал, как ему в жизни повезло. Не понимал, впрочем как и другие, что рядом с ними живет Человек с большой буквы, что надо беречь его, дорожить каждой минутой, проведенной рядом с ним.

Горе было столь велико, что он сутками не вспоминал о Нине. А потом память спохватывалась и брала реванш – мысли врывались в голову напористо и стремительно, причиняли острую боль. Он спрашивал и спрашивал себя, почему у него все так неудачно сложилось в личной жизни, и ответа не находил. Видно, судьбе хотелось до конца испытать его любовь, до конца испытать терпение.

Что ж, пусть испытывает. Он все равно счастлив. Нина у него была, есть и будет. Не вместе? Ну и что? Все равно она принадлежит ему так же, как и он ей. Просто обстоятельства ее вынуждают быть в другом доме, рядом с другим человеком. Но рядом – это еще не вместе.

Он так и матери ее сказал. Евдокия Андреевна заметно постарела за минувшие десять лет, и, когда она вошла к нему в квартиру, Ефимов не узнал ее. Женщина волновалась и долго не могла собраться с мыслями. Больше всего ее мучило неопределенное положение зятя. Следствие затягивалось, тучи сгущались. Она уже съездила в Москву, консультировалась у больших юристов – никто ей не мог сказать ничего утешительного.

– Неужто ж можно так – жить врозь и любить? – старалась понять она, что сближает ее дочь с этим заносчивым летчиком.

Ефимов напряженно ждал конкретных вопросов. Он вслушивался в ее рассказ о поездке в Москву, в ее размышления и все не мог понять – чего хочет от него эта женщина?

– Такой человек был, – продолжала как бы сама с собой разговаривать Евдокия Андреевна, – и оказался преступником.

Отхлебывая поданный Ефимовым чай, она вспоминала Озерное, его родителей.

– Где они сейчас-то?

– Недалеко от Тюмени, в поселке нефтяников.

– Хорошие заработки, наверное?

– Наверное, – согласился Ефимов.

– Летчики тоже небось хорошо получают?

– Хватает.

– И одевают бесплатно?

– И кормят бесплатно, – поддакнул он.

Допив чай, она еще вздохнула несколько раз и стала собираться в дорогу.

– Посмотреть я на тебя хотела, – сказала она. – Если и вправду любишь, женитесь после суда. Ковалеву сидеть долго, видать. Сам виноват. А Нинка тут ни при чем. Дите ее тем паче. Вижу, ты мужчина серьезный, Федя. За тобой они не пропадут.

Ефимов ждал других слов. Ждал упреков, обвинений, ждал просьб оставить Нину в покое, ждал, наконец, угроз. Он весь собрался, как во время посадки на незнакомом аэродроме, продумывая действия при различных осложнениях.

И вдруг – зеленая улица! Что еще можно желать? Материнское благословение в такой час – подарок судьбы. Ведь Нину больше всего беспокоило сопротивление родителей. А где оно, сопротивление? Родители – наоборот – благословляют.

Знает ли Нина, что ее мать была у него с такой вестью? Нет, она, конечно, ничего не знает. Она бы не разрешила ей вмешиваться в свои дела.

Как Ефимов ждал этого часа, одному богу известно. И радость, казалось, должна была переполнить его через край. Но что-то мешало ей выплеснуться, необъяснимое уныние стягивало грудь, выдавливая из сердца еще не осознанный протест. Хотелось одного – скорее увидеть Нину. Он уже мог десять раз позвонить ей. Но он не знал пока, где будет через час или даже через десять минут. Надо дождаться командира.

Волков появился неожиданно.

– Вот пропуск, – протянул он Ефимову синий квадратик бумаги, – тебя ждет командующий. Иди.

«Если бы что-то хорошее, – подумал Ефимов, – Волков бы сказал. Надо ждать неприятностей».

С этим чувством он поднялся на третий этаж и вошел в кабинет командующего. Улыбка на лице генерала сбила его с толку. Плохие новости с улыбкой не сообщают.

– Садитесь, Ефимов, – кивнул Александр Васильевич на стул возле приставного столика и расположился напротив. – Волков предлагает назначить вас командиром эскадрильи… Хочу, чтобы вы мне сразу, без раздумий сказали: справитесь с этой должностью или нет?