К своей звезде

– Если бы мы бросали в бою каждый подбитый самолет, на чем бы воевали? – вмешался в разговор Чиж. – Возвращались порой как в песне: на честном слове и на одном крыле.

– Ну да! – вспыхнул Руслан. – Латали дыры и снова в бой. Это мы слыхали, Павел Иванович. Но теперь будет иная война. Если будет. На одном крыле не полетишь.

– Это мы тоже слыхали, – вдруг обозлился Чиж. – Был у меня такой философ. Лампочка мигнула, он за катапульту: «Пожар!» А самолет, умница, сам приземлился в поле. Обшивку поправили и через неделю полетел.

– Значит, по-вашему, я – трус?

– Салага ты, – улыбнулся Муравко. – И зря ушел из морской авиации.

– Чтоб построить нам этот самолет, – уже ласково, как несмышленыша, обнял Чиж Руслана, – наши люди терпят разбитые дороги, мучаются от недостатка детских садов и гостиниц, под открытым небом держат трактора, экономят в большом и малом… Он имел право, – Чиж кивнул на Муравко, – но не воспользовался им. Оценил свои силы и спас тысячи народных рублей. Способный ты парень, а в голове ералаш. Волков прав, что отстранил тебя сегодня от полетов.

Чиж почувствовал, как осколочек в лопатке шевельнулся и уколол уже не плечо, а что-то внутри. Затаив дыхание он перетерпел остроту боли и тихонько, чтобы не побеспокоить этот чертов металл, стал подыматься наверх.

Облачность уплотнилась, приобрела четкие очертания. Полосатый «колдун» на мачте обвис. К стоянке двинулись летчики. Еще несколько минут, и работа и небе загудит полным ходом.

9

Муравко садился в автобус последним, и Юля больше всего боялась, что кто-то из летчиков, стоящих в проходе, займет пустующее рядом с нею место. Почему-то чаще всего возле нее пристраивались молодые женатики. Искушенные и любви и противоречиях семейной жизни, они держались с нею независимо-раскованно, откровенно высказывали комплименты, давали очень уж практические советы, от которых Юлю порой бросало в жар. Слушала она их всегда с улыбкой, ее так и подмывало сказать: «Да не нужны мне ваши советы! Я еще в седьмом классе знала, какая будет у меня семья!»

Когда она вспоминала, насколько серьезно тогда относилась к своему предстоящему замужеству, как тщательно, до мельчайших деталей разрабатывала принципы взаимоотношений с будущим супругом, ей сразу становилось весело. В основу всех основ она ставила взаимную любовь. Без этого условия ни о какой гармонии даже думать нельзя. Как некоторые могут жить без любви под одной крышей, Юля не понимала, считала такой союз аморальным, лживым, предательским. Во-вторых – полное доверие и откровенность. Даже маленькая ложь, даже ложь во спасение – это такая же опасная трещина для счастья, как необнаруженная неисправность в двигателе самолета. Третье – единый взгляд на воспитание детей, которых в семье будет как минимум трое. Сама Юля с детства страдала и злилась на родителей за то, что у нее нет ни брата, ни сестры. Четвертое – чувство юмора сохранять в семье даже в самых трудных ситуациях. Пятым, шестым и дальнейшими пунктами шли принципы создания быта, отдыха, отношения к учебе, труду и так далее.

Юля незыблемо верила, что достаточно ее избраннику не принять хотя бы одного из условий ее модели, и союзу не быть. Все у нее было продумано, взвешено, решено. За исключением малости: она никак не могла остановить своего выбора на каком-то конкретном человеке.

В школе дружила со многими ребятами, участвовала в их рискованных затеях, когда во время каникул совершался заплыв по озерам Карельского перешейка, ездила в Карпаты, где всем классом ходили на вершину Говерлы, даже пробовала овладеть кроссовым мотоциклом.

Тогда впервые она подумала о своем тренере как о возможном будущем муже. Геннадий Ильяшенко привлекал ее своей недюжинной силой, которую он никому не демонстрировал. Но когда Юля однажды упала и повредила ногу, он подхватил ее на руки и почти километр нес, как пушинку, до медпункта. Был он и смелым – на трассе отыгрывал драгоценные секунды в самых рискованных ситуациях. Юлю поразило, когда он накануне соревнований отдал сопернику единственную запасную цепь для мотоцикла, хотя знал, что на его машине цепь не очень надежная, что и подтвердилось на трассе. Он был красивым – возле него всегда вертелись девочки из легкоатлетической секции, тренировки которой проходили возле трассы мотоциклистов.

Юля тогда считала, что Гена ей мог подойти, если бы не был глуп, – влюбился в длинноногую Зинку, которая вила из него веревки, и никого вокруг не замечал. Что он нашел хорошего в ней, Юля понять не могла. Два года спустя она встретила его в Ленинграде, спросила, как жизнь. Юле показалось, что счастья в его глазах не было, и беззлобно подумала: так тебе, дураку, и надо.