К тебе

— Ты просишь прощения? Иисусе, Дарби. Я не знаю, какого чёрта я делаю. Наверное, пытаюсь в конец всё испортить, — проговорил он, отстранившись на расстояние вытянутой руки. — Значит ли это, что ты остаёшься?

Мне было больно видеть отчаяние в глазах Трекса, так что я прикрыла лицо руками. Я не знала, что меня так расстроило. Я прошла и через худшие вещи с Шоном, не проронив и слезинки. Может, всё дело в беременности? Или это из-за того, что с Трексом впервые поссорились. Или же всё дело в том, что я только что заявила во всеуслышание, что не могу доверять ему, да и вообще никому, и от этого мы с Горошинкой испытывали острое чувство одиночества.

— Иди сюда, — сказал он, обнимая меня.

Я чувствовала себя ужасно глупо, рыдая у него на плече, но остановиться я не могла.

— Милая… — сказал он ласковым голосом, укачивая меня. — Не плачь.

— Я в порядке, — сказала я, отстранившись, чтобы вытереть слёзы. — Просто… — заныла я, шмыгнув носом, — Ты не заслуживаешь, чтобы на тебя так орали, и это первый раз, когда ты задел мои чувства.

Сплетя пальцы на макушке, он наблюдал за тем, как я плачу. Чувство вины и стыда переполняли его настолько, что он готов был провалиться под землю.

— Мне очень жаль, Дарби, — сказал Трекс, обняв меня и прижавшись щекой к моему виску. — Я чувствую себя величайшим мудаком.

— А я чувствую себя величайшим дитём, — ответила я, посмотрев на него. Трекс поцеловал меня в кончик носа.

— Просто… выслушай меня, ладно? Я не стану докучать тебе этим снова. Не важно, является ли этот ребёнок мои биологически или нет, но для того, чтобы вышвырнуть вас с ребёнком из нашего нового дома, нужно быть конченным мудаком. Я не такой, Дарби. Ты знаешь это. Просто… задумайся об этом, ладно? Это всё, о чём я прошу.

Он отпустил меня и отошёл в сторону, направляясь к бескрайнему полю, тянущемуся вдоль дороги. Под его ботинками хрустел гравий.

— Мы всё ещё едем на восток? — спросил он, уставившись на горизонт и на скудные деревья в отдалении, обдуваемые лёгким ветерком.

Повернувшись ко мне, он ждал ответа. Я кивнула.

Трекс подошёл ко мне и убедился, что я уселась удобно. Закрыв дверь, он обошёл машину. Повисло неловкое молчание, снедая нас обоих, словно паразит. Мы проехали вывеску «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КАНЗАС», затем Канорадо. Жестом указав на огромную водонапорную башню, Трекс впервые за этот час нарушил молчание.

— Ну вот. Гудланд, Канзас. Родной край «Первого Собрания Господня» и пятнадцати других церквей, население четыре с половиной тысячи человек.

Трекс свернул на втором съезде, а затем, петляя по небольшим дорогам, доставил нас в конечную точку. Мы остановились перед небольшим белым домиком с тёмно-красным крыльцом в конце тупика. В доме имелось две передние двери, так что я на миг растерялась, разглядывая их.

— Раньше это был дом на две семьи. Церковь приобрела его, перестроила и превратила в дом приходского священника.

Трекс выбрался из машины и открыл заднюю дверь, чтобы вытащить чемодан, который он мне одолжил, и свою спортивную сумку.

— Скотти! — девушка с длинными светлыми волосами выскочила через москитную дверь справа. Перепрыгнув две ступеньки, она кинулась к Трексу и запрыгнула на него. Он охнул, когда она врезалась в него, но она этого даже не заметила, обхватив его руками и ногами.

Трекс поставил её на землю, улыбаясь.

— Привет, мелюзга, — поздоровался он, растрепав её волосы.

— Ты приехал! — воскликнула она. Повернувшись ко мне, она убрала волосы с лица. — Привет, Дарби!

— Привет, — отозвалась я, наклонившись вперёд на сиденье и помахав ей. Опустив голову, я принялась возиться с ремнём безопасности, и Трекс тут же подбежал, чтобы открыть мне дверь и помочь выбраться из машины. Не успели мы обойти машину сзади, как его родители уже спустились с крыльца. Улыбки с их лиц как ветром сдуло, стоило им увидеть мой округлившийся живот, выпирающий под блузкой.

— Мама, папа… это Дарби. Дарби, это моя мама, Сьюзан, и мой папа, Скотт.

— Рада знакомству, — сказала я, протягивая руку для приветствия.

На Скотте были коричневые брюки, поддерживаемые подтяжками в цвет. Его краснощёкое лицо раскраснелось ещё больше при виде сына. Желваки играли на его скулах. Под белой рубашкой на пуговицах он носил нижнюю рубашку. Отец Трекса был крупным и очень надменным мужчиной. В тщательно выглаженной рубашке, с уложенными гелем волосами, он старательно излучал равнодушие.

Сьюзан с вымученной улыбкой первой пожала мне руку. Трекс внешностью пошёл в мать. Её каштановые волосы с рыжеватым отливом ниспадали волнами, едва доходя до подбородка. Она напоминала мне старые снимки моей матери, но глядя в её глаза, я словно смотрела в глаза Трекса.

— Взаимно. Что ж, идёмте скорее в дом, ребята.

Скотт со Сьюзан возглавили процессию, по пути о чём-то приглушённо споря, я шла в середине, а Трекс, неся наши сумки, тащился позади, плечом к плечу со своей сестрой. Хэйли сдержанностью своих родителей не отличалась, громким шёпотом озвучив вопрос на миллион:

— Дарби что, беременна?

— Ага, — ответил Трекс.

— Ты станешь отцом?

— Ага, — снова подтвердил он.