К теплым морям. Том второй

— Я не специально! Просто тут корабль… Столько времени один. Ну ты понимаешь…

Пошевелив тазом, Обмылок отполз на «джентельменскую» дистанцию и снова замер, отчаянно пытаясь не навернуться с койки, которой ему осталось совсем чуть-чуть. Снова медленно потекло время. За бортом ревел шторм, откуда-то из корабельных недр доносились звуки похожие на стоны. Уставшее за день тело от неподвижности, качки, и ритмичных ударов волн расслабило, и глаза сами начали закрываться.

Резко повернувшись, Чума посмотрела на него.

— Придурак!

— Чего? — от неожиданности Обмылок таки навернулся, больно треснувшись об удачно подкатившееся ведро, — Я ничего не делал!

— Вот патаму и придурак…

— В смысле?

Обмылок вскочил и растерянно заморгал. Чума показала ему язык и снова отвернулась к стенке накрывшись одеялом из под которого, после небольшого шебуршения, вылетела одежда. Ругаясь сквозь зубы на женщин, которые непойми чего от тебя хотят, Обмылок лапнул пряжку ремня, но дверь распахнулась и внутрь сунулся Старпом.

— Ты чего тут забыл?

— Я? Ничего… — Обмылок немедленно убрал руки по швам, а Чума притворилась спящей.

— Тебе что сказано было? Отнести её в каюту?

— Да. Я отнес. Сижу. Слежу.

— За чем тут следить? Лекарство подействовало, раз она уснула. Все — в твоих услугах тут больше не нуждаются. Иди помоги Бардье — там на шлюпбалке растяжку сорвало. Бегом.

Постанывая от разочарования и обиды, Обмылок накинул штормовку и еще раз оглянувшись потопал на палубу.

* * *

Там шторм, который изнутри казался не таким уж и страшным, представал во всей красе. Огромные, похожие на крепостные стены волны накатывали одна за одной. «Интернационал» встречал их ударом форштевня, мощным апперкотом разваливая на две части и, с уханьем, проваливаясь вниз, чтобы тут же начать карабкаться на следующую. Сверху на палубу обрушивались тонны воды с шипением сбегая через клюзы и шпигаты. Ветер, злобно воя, рвал такелаж гудевший как струны огромной арфы. Из туч, которые висели так низко, что корабль, казалось, царапал их клотиком непрерывным потоком лился дождь и, время от времени, пушечным выстрелом, гремел гром предваряемый вспышкой молнии такой яркости, что её было видно даже сквозь плотную пелену капель и брызг в которой с трудом различались очертания предметов в двух шагах впереди.

На мостике Марио и Федор с благоговением наблюдали за мощью стихии. Федор видел шторм первый раз, и был впечатлен, но не особо напуган, так как слабо представлял опасность. Марио же уже ходил на учебных суда, однако те шторма, в которые им доводилось попадать на просторах Старого Моря, не шли ни в какое сравнение с буйством Имперского Океана, так что он периодически косился на Капитана. Его вид успокаивал. Капитан, в длинном черном кожаном плаще и фуражке зацепленной на ремешок под подбородком, стоял чуть поодаль и всем своим видом демонстрировал, что видел шторма и посерьезнее. Помогала ему в этом кружка с кофе которая, непостижимым образом, сохраняла свое положение в пространстве, несмотря на то, что корабль качало будь здоров.

Периодически подливая в неё коньячок из фляжки, Капитан спокойно объяснял тонкости управления кораблем в шторм, которые состояли, в основной своей массе, из всяких банальностей вроде: «При плавании в штормовых условиях необходимо стремиться к уменьшению ударов ветровых волн по корпусу, заливания и забрызгивания палубы, а также исключению резонансной бортовой и килевой качки» и «Наиболее опасным является положение судна лагом к волне», которые понимал любой человек, хоть раз плававший хотя бы в рыбацкой лодке. Однако, выяснилось, что между «знать и понимать» и на практике удержать нужный курс и скорость, когда многотонный корабль подхватывает и крутит как щепку, пролегает огромная пропасть.

А на крыле мостика бесновался Бьернсон. Тот факт, что они немедленно не пошли ко дну, он воспринимал как личный триумф и теперь, радостно принимая грудью порывы ветра, долетавшие брызги и дождь, беседовал с богами. Причем исключительно в непарламентских выражениях и на такой громкости, что время от времени умудрялся переорать рев волн и вой ветра. Капитан, уставший от этих воплей, приказал уступить ему место у штурвала, дал команду заткнуться и принялся вколачивать в него морскую науку. Марио, воспользовавшись этим отошел и закурил.

— О, сеньоре! Я вам доложу, это незабываемо… Никогда не видел ничего подобного. Причем, заметьте, это еще не самый сильный шторм, которые тут бывают. Сеньоре Капитано говорит, что это даже не шторм вовсе. Мамма-миа — не хотел бы я попасть в то, что по его мнению настоящий шторм.

— Угу… — согласился Федор, который пытался совместить спичку и кончик сигареты, — На ферме такого не увидишь. Будет, что рассказать. А то кругом вода да вода.

— Погодите — вот мы дойдем до Островов… Если хотя бы половина из того, что я про них слышал, верно, то рассказов вам будет до конца жизни.