К творцам жизни. (К революционной молодежи). Наша программа

Захватившая власть, при помощи масс, партия большевиков не сдержала октябрьских обещаний. И не могли сдержать. Ставши властью, она из борца за освобождение трудящихся превратилась в их угнетателя, из революционера, в контр-революционера.

Ставши властью, она решила превратить в жизнь свои теории насильственным путем, не считаясь с тем хотят этого массы или нет и притом воплотить не сразу, а через «переходный момент».

Ставши властью, она нисколько не изменила сущности самодержавно-капиталистического строя, она лишь перекрасила его в социалистический цвет, наклеила новые ярлыки на старые учреждения.

Самодержавие заменено комиссародержавием.

Эксплуататор — капиталист еще более мощным. Эксплуататором — Государством.

Вместо разрушенной торговли и организации свободного товарообмена процветает, как никогда; поддерживаемая агентами власти, спекуляция.

Вместо жандармерии действуют чрезвычайки.

Вместо свободы царят произвол и самое грубое насилие. Полны тюрьмы. Постоянно производятся расстрелы. Усмиряют недовольство крестьян пулеметы.

Вместо равенства трудящихся, — прожиточный минимум для рабочих и большие оклады для покупаемых властью специалистов.

Увеличены до колоссальных размеров формальности и вместе с ними бюрократический аппарат паразитов — чиновников.

Как и во время самодержавия царит полное недоверие к самодеятельности масс, существует тоже деление их на «благонадежных» — наклеивших ярлык коммуниста и «неблагонадежных» — всю остальную массу.

Именем коммуниста прикрываются всякие безобразия.

Слова бессильны изобразить тот позор, к которому привела революцию власть большевиков.

Угнетенные страдают по-прежнему. По прежнему плодами их трудов пользуются паразиты.

Власть обещала народу хлеб, мир и свободу. Но мир наступит только тогда, когда будут уничтожены все враги человечества, когда оно сольется в одну братскую семью. До этого момента угнетенные должны быть всегда готовы к борьбе.

Хлеб и довольство создадутся лишь всеобщим трудом и справедливым распределением благ, — уничтожением института собственности, а не декретами, не перекладыванием собственности из кармана в карман (хотя бы даже и государственный), не насилиями над крестьянами.

Свобода же возможна только при безвластии. Она с властью несовместима.

Помогая партии большевиков захватить власть якобы «в руки народа», народ думал достигнуть совсем не того, что дала ему власть. Создавая советы народ хотел создать себе помощников в деле строительства новой жизни, а не органы власти стоящие над ними и приказывающие ему.

Рабочий, отнимая фабрики и заводы у капиталистов, стремился уничтожить эксплуатацию и тем достигнуть довольства, но не создать новую форму эксплуатации.

Крестьянин, захватывая землю у помещиков, думал освободить себя от вечной нужды, надеясь получить продукты своего труда, ранее поступавшие в пользу собственника земли.

Народ вовсе не хотел превратиться в батраков власти.

Он ошибся... увидел это и начал сначала выражать свое недовольство властью, а затем и открыто восставать против нее. Начались забастовки на фабриках и заводах. Начались восстания крестьян, у которых власть насильственно отнимала хлеб, восстания усмиряемые властью с жестокостью которой могли позавидовать палачи самодержавия.

Террор власти еще более оттолкнул от нее массы. Это сейчас-же было учтено всеми стремящимися к власти партиями и врагами народа. Раздались призывы к неиспытанной народом учредилке, стала раздуваться национальная рознь.

Народ, разочаровавшийся в спасительной силе большевистской власти, народ, который еще не получил от революции почти никаких реальных благ, над которым так-же издевается бесчисленная тьма коммунистических комиссаров, как раньше издевалась тьма приставов и урядников, начал прислушиваться ко всему тому, что шло против существующей власти, иногда даже изъявлял готовность пойти назад за разного рода политическими авантюристами.

Революция оказалась в опасности. Не завоевав для народа почти ничего, она может погибнуть от руки, доведенного властью до отчаяния, самого-же народа. Ибо возврат к учредилке это новые цепи для недавно разорвавшего, но еще не освободившегося от них народа.

Это смерть революции и могила свободы.

Борьба среди народа на почве национальной розни, погромы — это конец революции и начало черной реакции.

Революция в опасности.

Венгрия стоит перед нами живым примером.

И поэтому мы анархисты не можем молчать.

Теперь, как никогда, должен мощно звучать наш голос.

Жизнь показала полную несостоятельность всех политических партий. Революция превратила в ничто партию эс-эров. Захват власти партией большевиков показал народу, что даже самая крайняя партия, ставши властью, становится его врагом.

Жизнь показала пустоту партийных программ, зло надсмеявшись над широковещательными пунктами программы большевиков.

Народ надеялся на партии. Он верил вождям. Но партии обанкротились. Вожди не оправдали доверия.