К вопросу о циклотации

Кают-компания. Весь экипаж снова в сборе. Все чистые, выбритые, но исхудавшие. ЕРМАКОВ, весь перебинтованный, лежит в кресле. СПИЦЫН поит его из соусника. ЮРКОВСКИЙ жадно ест телятину. БЫКОВ не отстает от него.

ЮРКОВСКИЙ: До чего вкусно… Неужели это я сам готовил?

БЫКОВ (деловито, протягивая к нему тарелку): Дай-ка добавки…

ЮРКОВСКИЙ (нравоучительно): Нарушение режима начинается с малого: у одних с пирожных, у других – с кусочка телятины…

СПИЦЫН (испуганно): Где пирожные? Какие пирожные? Анатолий Борисович, честное слово…

ЕРМАКОВ молча улыбается бледными губами.

ЕРМАКОВ: Разрешаю… Впереди – Земля…

* * *

Космос. В черном звездном небе – два огромных серпа – Земля и Луна. Аппарат отъезжает, и мы видим, что это изображение на экране электронного проектора в кают-компании.

Перед экраном сидят космонавты – СПИЦЫН, БЫКОВ и ЮРКОВСКИЙ. ЕРМАКОВ полулежит в кресле, его тонкие исхудалые пальцы манипулируют клавишами приемо-передаточного устройства.

Далекий, приближающийся голос КРАЮХИНА повторяет.

КРАЮХИН: «Скиф»… «Скиф»… Отзовись!.. Говорит Земля… Я Краюхин!.. Отзовись же, «Скиф»!

ЕРМАКОВ (в микрофон, волнуясь): Говорит «Скиф»! Говорит «Скиф»! Мы здесь, отец! Мы живы и здоровы…

КРАЮХИН: Покажитесь! Не верю! Покажитесь все!

ЕРМАКОВ нажимает клавиши. На экране проектора медленно возникает сначала расплывчатое, а затем все более и более резкое лицо КРАЮХИНА. Старый космонавт наклонился и напряженно вглядывается. На лице его появляется улыбка, а на глазах выступают слезы.

БЫКОВ и СПИЦЫН поднимают ЕРМАКОВА.

ЕРМАКОВ: Здравствуй, отец!

КРАЮХИН: Здравствуй, Анатолий, здравствуйте, дети! Все-таки покалечились?

ЕРМАКОВ: Отец!.. Слушай голос Плутона!..

СПИЦЫН нажимает одну из клавиш, и из невообразимой дали, заглушаемые треском помех, звучат позывные маяков нового ракетодрома.

Скатерть-самобранка [7] (фантастическая история)

1

– Вот вы говорите – синхрофазотрон, – сказал Литературовед. – Хорошо. Вы мне объяснили, что это такое, и, предположим, я ничего не понял.

– Предположим, – сказал сосед Физик и тонко улыбнулся.

– На мой взгляд, самое ужасное заключается не в этом.

Они стояли у калитки на ровной дорожке, посыпанной крупным красным песком. Из-за кустов смородины в глубине сада поднимались стены дач: белые – Физика и кремовые – Литературоведа и его жены. Темная зелень отражалась в стеклах веранды.

– А в чем заключается самое ужасное? – спросила жена Литературоведа.

– А в том, дорогие мои, что сейчас – на данном этапе развития цивилизации – средний человек лишен возможности по смыслу некоего технического термина определить, что он – термин – означает.

– Например – электровоз, – сказала жена. Физик вежливо засмеялся:

– Нет-нет, позволь… Хотя, действительно, электровоз. То, что везет с помощью электричества. Или – гидролиз. Гидро – вода, лизис – разложение. Разложение водой. Теперь – новая терминология, скажем, ваш синхрофазотрон. Синхро – син – хронос – одновременный. Фазотрон – тут уж я пас. Услышав слово, я не в состоянии понять, что оно может означать.

– Мне это не кажется ужасным, – сказал сосед Физик. – Я даже как-то не задумывался, что означает слово «синхрофазотрон».

– Естественно, раз вы с ним работаете, – сказал Литературовед. – Но что делать нам, гуманитарам? Например, я читаю рекламный проспект завода универсальных кухонных машин и встречаю там термин «триггерная ячейка»…

– Кстати, – сказала жена Физику. – Мы приобрели универсальную кухонную машину. Приходите посмотреть и попробовать, как она готовит.

– Благодарю вас, – сказал Физик. – Но кухонная машина это не последнее слово… – Он взглянул на свои часы и вскричал: – Ради бога, извините! Я же приглашен… Уже три часа, а я еще не одет!

Он махнул рукой и побежал к своей даче, мелькая загорелыми плечами в лучах солнца, кое-где пробивающихся сквозь зелень. Литературовед сказал, провожая его глазами:

– Не последнее слово. Еще бы! Если он работает с синхрофазотроном.

Супруги прошли по саду и свернули к дверям своей дачи.

У дверей, рядом со ступеньками, стоял большой ящик.

– Она! – сказал Литературовед. – Смотри, Танечка: она! Молодцы «Доставка на дом»!

Они бегом кинулись к ящику.

– А какая упаковка! – сказал Литературовед. – Прелесть. «Красноярск», – прочитал он сбоку. – Она!

– А ну-ка, взялись, – деловито скомандовала жена, ухватившись за ящик.

Ящик оказался совсем легким, и они втянули его в кухню без особого труда и там поставили посередине, отодвинув стол.

Литературовед сильно потер руки и сказал:

– Шекснинска стерлядь золотая…

– Распаковывай, – сказала жена. – Я накрываю на стол.

Литературовед принялся распаковывать, громко цитируя наизусть рекламный проспект.