К восходу солнца

С востока, словно нарочно, чтобы глянуть бойцам в лицо и потом освещать дорогу, выплыла почти полная луна. Забелели вершинки можжевельника под ее светом, у хлопцев заблестели стволы винтовок и карабинов за плечами, рукоятки гранат на поясах. А шалашики - те шалашики, в которых, казалось всем, прожита самая важная часть жизни, - выглядели под луной одиноко и сиротливо. Входы в них были открыты, оттуда виднелось свежее сено и, вероятно, пахло привлекательно, призывно. "Переночуйте еще хоть ночку", словно манили шалаши. Зина, стоя в сторонке и держа за руку Светлану, с грустью смотрела на свой низенький, уютный шалашик. Не придется больше в нем ночевать, и никогда уже не увидишь его, как не увидишь, быть может, своей родной хаты, своей родной семьи. Но эти мысли только мелькнули у девушки и тут же исчезли. Ей подумалось о том, что если бы даже и через десяток лет пришлось побывать в этих местах, то все равно в первую очередь потянуло бы к этим шалашикам.

- Простимся, друзья, со своим лагерем, - сказал Машкин по-воински суховато, будто не чувствовал в этот миг того, что чувствовала Зина и все ее товарищи. - Простимся и с теми, кто остался тут навсегда.

До этого бойцы смотрели на шалашики, на все то близкое, домашнее, что появилось за это время в лагере, а теперь перед взором каждого предстали могилы, хотя их и не видно было отсюда.

- Шагом марш! - скомандовал Машкин и сам пошел впереди.

Бойцы строем подошли к кладбищу. На некоторых могилах уже стала пробиваться трава, на ней блестели скупые капли росы, а остальные насыпи еще желтели глубинным песком. Бойцы сняли пилотки, застыли в скорбном строю. Машкин стоял с одного края кладбища, Зина и Светлана - с другого.

Машкин чувствовал, надо что-то сказать, но не находил слов. Он понимал и то, что не следует долго тут стоять, потому что только расслабишь бойцов, однако не знал, сколько времени провести здесь. Стоял молча, как и все.

Прошла минута, вторая. Тишина и покой в лесочке, тишина и полная неподвижность в строю. Еще через минуту кто-то из бойцов шевельнулся, под ногой у него треснул сучок. Это подстегнуло Машкина, он хотел было подать команду, но не решился. А Зина готова была подойти к нему и попросить, чтобы не спешил. Ей хотелось еще хоть полминуты пробыть тут. Каждого, кто здесь лежит, она лечила, за каждым ухаживала. Сколько прошло трудных, мучительных дней, сколько бессонных ночей! Щедрые слезы Светланы проливались над головами этих бойцов. Ныло сердце от горькой мысли: если бы она, Зина, имела все необходимое для лечения, если бы она была врачом, то, возможно, многие из этих бойцов не умерли и стояли бы теперь рядом.

- Пошли, - вдруг совсем тихо и совсем не по-военному произнес Машкин.

Бойцы повернули и зашагали друг за другом. Зина со Светланой вышла вперед. Машкин надел пилотку, пропустил мимо себя молчаливую цепочку и печально подумал: "Малая у меня команда, очень малая. Большинство людей осталось тут".

Шли бойцы долго и прошли, казалось, немало, а линии фронта все еще не чувствовалось, и никто не знал, где она была, эта линия. Шли на восток, чаще всего ночами, а днем отдыхали во ржи или в лесу. Продвигались не очень быстро, и получалось, видимо, так, что фронт двигался быстрей.

В этом походе Зине со Светланой было труднее, чем всем остальным. После ночных маршей по лесам, по болотам (только иногда дорога проходила через житные поля) девушкам надо было днем разведывать путь для следующей ночи. Они выручали группу и в самом главном - в добывании пищи. Молодая картошка-скороспелка уже кое-где пробивалась на поле, но не всегда было легко ее напечь, да и не протянешь долго на одной, еще водянистой картошке. Зина как-то инстинктивно угадывала, к кому надо зайти, чтобы разузнать дорогу, у кого попросить чего-нибудь из продуктов или одежды. Жители деревень почти всегда приветливо встречали ее и помогали чем могли. У Светланы был теперь собственный серый платок и даже свитка. Правда, все домотканое подарили люди, но Светлане теперь было и выгодней выглядеть деревенской девочкой.

Однажды - это было уже через месяц с лишним после выхода группы - бойцы остановились на зеленом пригорке среди болота и решили дня два отдохнуть, осмотреться. На следующий день под вечер Зина и Светлана пошли в ближайшую деревню менять на продукты кое-какие солдатские вещи. Разведчицы один раз уже ходили туда и знали, что немцев там нет, поэтому сейчас они шли без особой предосторожности. Какие у них были вещи? Ясно, не какие-нибудь ценности, а то последнее, что могли бойцы еще как-то наскрести у себя: несколько пар портянок, несколько полотенец. С пустыми руками труднее было ходить среди белого дня, тем более что путь группы лежал теперь через западные области Белоруссии. Люди тут были всякие, уж лучше предлагать что-либо в обмен, чем так выпрашивать.