К востоку от Берингова пролива

В середине апреля, когда мы уже ждали наш самолет, который должен был доставить нас вместе с овцебыками домой, в обоих бетелских магазинах — у Свенсона и в «Калисто» (он принадлежит местной корпорации эскимосов) — заметно прибавилось покупателей. Были это в основном взрослые мужчины, и толпились они у прилавков с охотничьими припасами. Считанные дни оставались до начала весеннего пролета дичи. Как обычно в это время, здесь вспыхнула «охотничья лихорадка», и мы стали свидетелями одного из ее проявлений.

Было из-за чего разгореться страстям!

Обширную заболоченную равнину, образованную дельтами Юкона и Кускоквима, где больше воды, чем суши, где сплетаются в густую сеть речные рукава и протоки, где разбросано великое множество больших, средних и малых озер, аляскинцы издавна называют раем для водоплавающих. Считается, что всего на Аляске обитает не меньше 12 миллионов различных видов уток, около миллиона гусей, 150 тысяч журавлей, 70 тысяч лебедей. Прибежище большинства этих пернатых — дельты Юкона и Кускоквима, или, как здесь говорят, просто Дельта.

Еще почти по зиме сюда прилетают лебеди. Едва зачернеют первые проталины, как в Дельте появляются гуси. Сначала белолобые, потом канадские и черные казарки, гуси-белошеи. Это их родина. Им предстоит провести здесь все лето, вывести и вырастить птенцов, перелинять. А весной и осенью летят через Дельту, останавливаются здесь на отдых белые гуси. Их родина, место гнездования и линьки — СССР, остров Врангеля. С появлением воды — разводьев в море, водяных заберегов на озерах, с вскрытием рек — Дельту заполняют утки — гаги, турпаны и морянки, кряквы, шилохвости. В одно время с гусями прилетают канадские журавли, вместе с утками появляются гагары. Последними прилетают многочисленные кулики. Говору пробудившихся ручьев начинает вторить нестройный хор птичьих голосов. Здесь и гусиный гогот, и заунывные голоса морянок, и завывания гагар, и несуразный «хохот» токующих самцов куропаток, и трели куличков и лапландских подорожников. Слышен свист крыльев, в воздухе мелькают стаи, пары и одиночные птицы.

И всюду громыхают ружейные выстрелы. Для местных жителей (а население разбросанных по Дельте поселков — около десяти тысяч человек, и это почти исключительно эскимосы) охота на водоплавающих всегда имела важное значение. Рыба сейчас не ловится, запасы продуктов в домах подошли к концу, и вся надежда в это время года на удачную охоту на птиц.

Подсчитано, что только местные охотники добывают ежегодно, главным образом весной, не меньше 80 тысяч гусей и около 40 тысяч уток. А ведь здесь охотятся и горожане из Бетела, Анкориджа и Фэрбенкса, из других частей Аляски и из других штатов.

Количество охотников в Дельте растет с каждым годом. Все больше становится их и на Аляске, и в других штатах. Сокращаются площади зимовок гусей и уток.

— Дичи с каждым годом становится у нас все меньше. И куда она девается? — сетуют старожилы Бетела.

По улице Кветлука, эскимосского поселка, что раскинулся по высокому берегу Кускоквима, идут двое ребят. Они несут красное пластиковое, четырехугольной формы ведро. Оба в резиновых сапогах и с ног до головы заляпаны илом. У обоих посиневшие носы и руки.

Не рыбаки ли? Я заглянул в ведерко. Оно было наполовину заполнено рыбой. Рыбки небольшие, в ладонь длиной или меньше, головастые, угольно-бурые, с тусклым блеском и с беспорядочно разбросанными по телу золотистыми блестками.

— Как она называется? — спрашиваю у ребят.

— Джон Берьезкин, — несмело отвечает старший.

Похоже, что мои собеседники, как и я, не очень тверды в английском языке…

— А рыба?

— Блекфиш (черная рыба), — поняв наконец вопрос, отвечает Джон Березкин. Потом добавляет — По-инуитски это кангвиик.

Так я вновь встретился со старой знакомой. Латинское название ее — даллия пекторалис, русское — просто даллия. Рыбка очень интересна. Водится она лишь вблизи Берингова пролива — на востоке Чукотки и на западе Аляски. Она не часто попадает в руки ученых, и еще недавно многие специалисты-ихтиологи мечтали хотя бы взглянуть на нее (да и сейчас даллия — редкость в коллекциях зоологических музеев). Но дело не только в этом. Даллия необычайно живуча. Она может замерзать и даже долго оставаться замерзшей, а затем, оттаяв, снова возвращаться к жизни. И обитает она на своей родине в насквозь промерзающих болотах, озерках и ручьях.

Почему даллия не распространилась широко по Северу и нельзя ли расселить ее в других участках тундры, «зарыбить», как говорят ихтиологи, пустующие мелкие озера и ручьи? Над этим советские ученые задумываются давно. Пытались и осуществить это, и мне довелось впервые привезти для этой цели в Москву живых рыбок.

Было это в 1964 году на Чукотке. Наша экспедиция заканчивала работу уже осенью. С каждым днем все ярче загорались золотом листики ползучих ив. Гуси и журавли собирались в предотлетные стаи. Рыжие крикуны суслики (они стрекочут, как сороки) спешили накопить на зиму жир и кормились, пренебрегая опасностью, вдали от нор, близко подпускали к себе человека.