К востоку от Эдема

– О них. Когда имеешь дело с такими большими деньгами, должны оставаться какие-то следы.

– Ты о чем?

– Ну, разные документы, бухгалтерские книги, купчие, векселя, расписки… Мы ведь пересмотрели все отцовские вещи, но не нашли ничего похожего.

– Возможно, он их сжег.

– Может, и так, – согласился Чарльз.

Братья жили по установленному Чарльзом порядку и никогда его не нарушали и не меняли. Чарльз просыпался точно в половине пятого, вместе с боем часов, будто медный маятник толкал его в бок. В тот день он проснулся на секунду раньше и лежал с открытыми глазами, успев моргнуть перед первым ударом. Некоторое время он не вставал с постели, всматриваясь в темноту и почесывая живот. Потом Чарльз протянул руку к столику у кровати и нащупал коробок со спичками. Пальцы привычным движением вытащили спичку и чиркнули о коробок. Серная головка вспыхнула синим пламенем, а потом огонь перекинулся на деревянную палочку. Чарльз зажег свечу, что стояла у кровати, отбросил в сторону одеяло и встал. Спал он в серых, свободно болтающихся у щиколоток кальсонах с вытянутыми коленками. Зевнув, Чарльз направился к двери, открыл ее и крикнул в пространство:

– Адам, половина пятого! Время вставать! Просыпайся!

– Хоть бы раз забыл и дал поспать, – послышался приглушенный голос Адама.

– Пора вставать. – Просунув ноги в штанины, Чарльз стал натягивать брюки. – Ну, тебе-то вставать не обязательно, – проворчал он. – Ты же у нас богач и можешь валяться в постели хоть весь день.

– Впрочем, как и ты. Тем не менее, несмотря на богатство, мы все равно встаем до рассвета.

– Тебе нет нужды вставать в такую рань, – повторил Чарльз. – Но если обзавелся фермой, надо заниматься хозяйством.

– Ну да, прикупим еще земли, чтобы еще больше загрузить себя работой, – уныло заметил Адам.

– Все, заткнись и иди досыпать.

– Держу пари, ты не заснешь, даже если останешься в кровати, – откликнулся Адам. – А знаешь, почему? Готов поспорить, ты поступаешь так, как хочешь, да еще считаешь это бог весть каким достоинством. А чем тут гордиться? Все равно что хвастаться шестым пальцем на руке.

Чарльз направился в кухню и зажег лампу.

– Нельзя заниматься делами фермы лежа в кровати, – буркнул он, стряхивая золу с решетки в плите. Затем он нарвал бумаги, положил на неостывшие угли и принялся дуть, пока не разгорелся огонь.

– Спичек и тех жалко? – съязвил Адам, наблюдая за братом через полуоткрытую дверь.

– Не твое дело! – огрызнулся Чарльз. – И вообще отвяжись от меня!

– Отвяжусь, – согласился Адам. – Похоже, у меня здесь и правда нет никаких дел.

– Тебе решать. Можешь уйти, когда пожелаешь. Хоть сейчас. Счастливого пути!

Ссора разгорелась из-за пустяка, но Адам уже не мог остановиться. Сам того не желая, он перешел на крик, выплескивая на брата скопившиеся злость и раздражение:

– Вот именно. Уйду, когда захочу. Я здесь такой же хозяин, что и ты. И дом этот тоже наш общий.

– Тогда почему не заняться делом?

– О господи! – воскликнул Адам. – Ну, из-за чего мы ругаемся? Давай прекратим.

– Мне-то скандалы ни к чему, – согласился Чарльз, разложил в миски теплую кашу и швырнул их на стол.

Братья уселись завтракать. Чарльз смазал кусок хлеба маслом, подцепил ножом варенье из банки и намазал поверх масла, а потом снова ковырнул масло ножом, оставляя на куске кляксу от варенья.

– Черт побери, неужели нельзя вытереть нож? На это масло смотреть противно! – возмутился Адам.

Чарльз отодвинул в сторону нож и кусок хлеба и положил руки на стол ладонями вниз.

– А катился бы ты отсюда, – сердито бросил он брату.

– Уж лучше жить в свинарнике! – огрызнулся Адам, вставая из-за стола и направляясь к двери.

2

В следующий раз Чарльз встретился с братом через восемь месяцев. Вернувшись с работы, он застал Адама над кухонным ведром, из которого тот зачерпывал воду и плескал себе на голову.

– Здорово, – поприветствовал Чарльз гостя. – Как дела?

– Отлично, – откликнулся Адам.

– Где был?

– В Бостоне.

– И все, больше нигде?

– Нет, просто посмотрел на город.

Братья вернулись к прежнему укладу, но теперь каждый старался не давать воли раздражению, оберегая друг друга от вспышек злобы. Чарльз, который всегда был ранней пташкой, вставал и готовил завтрак, а уже потом будил брата, а Адам поддерживал порядок в доме и завел книги, чтобы вести учет на ферме. Так братья прожили в мире два года, но в один прекрасный день скопившееся раздражение вырвалось из-под контроля.

Однажды зимним вечером Адам оторвался от счетной книги и задумчиво сказал:

– Как хорошо в Калифорнии! И зимой там славно. А выращивать можно все, что душе угодно.

– Вырастить-то можно, а что потом прикажешь делать с урожаем?

– А пшеница? В Калифорнии выращивают много пшеницы.

– Ее всю съест ржавчина, – возразил Чарльз.

– Откуда ты знаешь? Послушай, говорят, в Калифорнии все растет так быстро, что только успевай собирать.

– Так почему тебе туда не поехать? – поинтересовался Чарльз. – Я хоть сейчас выкуплю твою половину фермы. Только свистни.

На сей раз Адам смолчал, но на следующее утро, расчесываясь перед маленьким зеркалом, снова вернулся к вчерашнему разговору.