К востоку от Эдема. Жертвы

— Ракшас не может летать к звёздам. — сказал он невесело. Дракон покачал головой.

— Могу. Но не быстрее света. Каждая моя экспедиция занимает десятки лет, а последний раз я улетел более чем на шесть веков — общество было стабильно и нерушимо, бессмертные колдуны хранили безопасность моих сыновей, тучан-мака надёжно защищали Утукмац от дикарей с островов.

Ракшас усмехнулся потрясённому Файтеру.

— Да, я не только тебя наградил бессмертием, птичка. Мои технологии позволяют изменять многие параметры организма.

Повисло тягостное молчание.

— Ты очень многое берёшь, судя и награждая вечной жизнью. — произнёс наконец Файт. Дракон фыркнул.

— Тегом — мой мир, Файтер. Я здесь бог. Я могу карать и миловать кого угодно, я создал эту цивилизацию.

— Богов нет и быть не может.

— Разумеется. — Ракшас откинулся в кресле и повернулся к собеседнику. — Но скажи, почему я не имею прав награждать своих друзей и карать своих врагов?

Грифон запнулся.

— Потому что, имея секрет бессмертия — ты должен был подарить его всем!

— Я здесь единственный дракон. — спокойно заметил Ракшас. — К тому же, я бессмертен от природы.

— А люди? Грифоны? Тучан-мака, наконец?!

— Я никогда не дам бессмертия людям. — сухо ответил дракон. — Асцтавок живут десятки веков, и отказались от него сами. А грифоны слишком одичали, их надо вначале подтянуть на более высокий уровень.

От возмущения Файт тяжело дышал, распушистив все перья. Ракшас опередил его гневную речь:

— Первое. — начал он. — Ты сам знаешь, как сильны предрассудки в среде твоих сородичей. Большинство уже не переучить. Единственная надежда — подрастающее поколение. Правильно поставленное обучение за два-три десятка лет сможет привить молодым грифонам верный взгляд на мир, свободный от наслоений дикой культуры. Если же дать им сейчас бессмертие, все окостенелые стереотипы станут вечны как их носители, и твоя раса просто вымрет.

Файт впускал и выпускал когти.

— Второе. — продолжил дракон. — Сейчас на планете царит неусточивое равновесие. Грифоны, получив бессмертие, за сто лет утроят свою численность и немедленно нападут на людей — мстя за все обиды прошлых поколений. Дар вечной жизни принесёт войну обоим расам Тегома, и скорее всего — смерть одной из них.

Перья грифона поднялись ещё выше.

— И третье. — завершил Ракшас. — Файт, твой отец — бессмертный грифон — согласился со мной по всем пунктам. Игл собирался возглавить нацию грифонов и повести её к светлому будущему, но вопрос о бессмертии даже не стоял. Это аттрибут высочайшей культуры расы, но никак не полудиких племён Тегома.

Дракон пожал сверкающими крыльями.

— Извини, мальчик — но в реальной жизни очень мало места для героизма и альтруизма. В мечтах мы все несём счастье и вечную жизнь своим сородичам, но в реальности это часто оборачивается смертью для всех. Ты весьма умное существо, — Ракшас усмехнулся, — И отлично видишь мою правоту. Так что подумай.

В салоне глайдера повисло тягостное молчание. Машина на невысокой скорости летела к горам.

— А люди? — прервал затянувшуюся паузу Кондор.

— Дать людям бессмертие означает конец миру. — коротко ответил дракон. — А я совсем не хочу умирать.

Упреждая ответ, он поднял крыло:

— Не спорь. Это решение я не изменю никогда. Даже Игл не сумел переубедить меня, а он умеет это делать, поверь. Люди не получат бессмертия. По крайней мере — от меня.

— Кто-то говорил, что свободен от предрассудков… — тихо, гневно заметил юноша.

— Я не враг людям. — кивнул Ракшас. — Меня воспитали как защитника вашей расы, всё это так. Но поверь, мальчик, — горящие глаза дракона повернулись к человеку, — у меня гораздо больше причин нелюбить людей, чем у любого другого. Только разум, и благодарность воспитателям не дают мне ненавидеть ваш вид.

— Но почему?… — после долгого молчания спросил юноша. — Чем же люди так ненавистны драконам? Неужели та проклятая война отравила кровь и тебе, Ракшас?

— Ты пока молод, и ничего не видел на своём веку. — негромко ответил дракон. — А мне двести сорок лет. Я сам, своими глазами видел почти всё, о чём рассказывают ваши Назидания.

Ракшас помолчал.

— Утукмац — эксперимент. — сказал он затем. — Я отказываюсь верить, что в поведении людей действительно виновата кровь. Это антинаучный, националистический бред. Только общество, только воспитание могло превратить львиную долю вашего народа в тех чудовищ, что отравляют своим существованием блеск звёзд.

Кондор вздрогнул.

— Измени ценности, замени комплекс стереотипов — продолжал дракон, — и дети, вырасшие в новом обществе, смогут находить общий язык с иными расами. Потому что я не верю и никогда не поверю, что ксенофобия генетически заложена в человека. Даже если так! Генотип можно изменить. А вот вернуть погибшего нельзя, мальчик.

Ракшас тяжело опустил голову.

— Вернуть погибшего — нельзя. — повторил он с болью.

Могучая машина мчалась к далёким горам. Вокруг неё завывал холодный ветер, со стоном рвался воздух. В салоне царила тишина.

— Ты говорил, тебе двести сорок лет. — наконец разорвал молчание голос Файтера. — Как это возможно?

Дракон ответил не сразу.