К западу от Эдема. Зима в Эдеме. Возвращение в Эдем

При этом движении человек повернулся и едва не пустился бежать к деревьям. Заметив это, Керрик остановился. Тот, другой, взял себя в руки, но даже на расстоянии Керрик видел, что человека колотила крупная дрожь. Тогда Керрик опустился на траву с поднятыми вверх руками.

– Я не причиню тебе вреда! – крикнул он. – Приходи, садись, говорить будем!

После этого Керрик не пошевелился. Когда руки устали, он опустил их и положил на колени. Напевая себе под нос, он поглядывал то на небо, то на пустынные склоны, стараясь не делать резких движений, способных напугать незнакомца.

Наконец тот нерешительно шагнул вперед, сделал второй шаг. Так, по шажку, он медленно подступал к Керрику, пока не оказался шагах в десяти от него. А потом, скрестив ноги, уселся, испуганно озираясь большими глазами. Теперь Керрик видел, что перед ним не мальчишка. Лицо его было изборождено морщинами, в черных волосах пробивалась седина. Недвижно застывший Керрик улыбнулся. Челюсть человека дернулась. Он глотнул, изо рта вырвалось неразборчивое хрипение. Он глотнул еще раз и наконец заговорил. Слова его полились потоком.

Керрик ничего не понимал. Он только кивал и улыбался, словно соглашаясь с негромкими пришепетывающими словами. Собеседник его вдруг умолк и замер, склонив голову на грудь.

Керрик был озадачен. Подождав, пока охотник поднимет глаза, он произнес:

– Я не понимаю тебя. А ты понимаешь мои слова? Хочешь, я назову тебе мое имя? – Прикоснувшись к груди, он проговорил: – Керрик, Керрик.

Ответа не последовало. Собеседник его сидел с открытым ртом, круглые глаза белели на темном лице. Когда Керрик договорил, он снова склонил голову. Пробормотав еще что-то, он встал и отправился назад к деревьям. Из тени вышел другой охотник и что-то сказал первому. Позади появились еще люди, и Керрик подобрал ноги, чтобы сразу пуститься бежать, но те остались на месте, и он облегченно вздохнул. Но пока его собеседник возвращался, Керрик следил за деревьями. Все остальные не трогались с места.

На этот раз охотник опустился на землю рядом с Керриком. В руках его была наполненная водой чаша с тонкими стенками из какого-то темного материала. Взяв ее обеими руками, человек отпил, а потом наклонился и поставил чашу на землю перед Керриком.

Если охотник пьет из одной чаши с другим охотником, значит их что-то соединяет, подумал Керрик. Это знак дружбы. Не сводя глаз с незнакомца, Керрик взял с травы чашу, отпил и поставил обратно.

Тогда охотник взял чашу, выплеснул оставшуюся воду на землю и, постучав по чаше, проговорил:

– Валискис.

Потом возвратил чашу Керрику. Тот был озадачен, но кивал и улыбался. Взяв чашу, он обратил внимание, что она вырезана из какого-то неизвестного темного материала. Не понимая, из чего она сделана, он пригляделся. Грубая коричневая поверхность посуды была украшена по краю резным ободком. Повернув ее, Керрик увидел сбоку черный рисунок.

Резко прочерченный контур – не пятно, не повторяющаяся завитушка, – силуэт животного. Клыки, хобот… Мастодонт.

– Валискис, – повторил чужак. – Валискис.

20

Керрик покрутил в руках чашу, вновь прикоснулся к изображению мастодонта. Чужак кивал, улыбался, повторяя слово «валискис». Что оно значило? Или эти тану тоже держали мастодонтов? Как узнать, если они не понимают друг друга? Чужак осторожно потянул чашу к себе – Керрик не противился, – потом встал и отправился с нею к деревьям. Керрик ждал, но тот не возвращался.

Встреча окончилась. На зов Керрика никто не откликнулся, и, когда он медленно подошел к роще, там никого не оказалось. Встреча со смуглыми охотниками озадачивала и обнадеживала одновременно. Собеседник не оставил оружия. Керрик обнаружил под деревом еду и питье. Подобрав чашу, Керрик отправился назад за копьем, а потом к шатрам. Заметив его, караульные закричали, и Херилак побежал навстречу. Он попробовал принесенную еду, она была приятной на вкус, но зачем они оставили ее – Херилак понять не мог, как и Керрик.

Люди собрались послушать Керрика, и свою историю ему пришлось повторять неоднократно. Всем хотелось попробовать неведомую еду, и чаша быстро опустела. Интересна была и сама чаша. Херилак крутил и вертел ее, постукивая костяшками пальцев.

– Твердая, словно камень, но слишком легкая для каменной. И мастодонт. Ничего не понимаю.

Даже Фракен не мог ничего сказать. Все здесь было абсолютно новым для него. Наконец Керрик сам принял решение:

– Я вернусь туда утром, как и сегодня. Отнесу мяса в чаше. Наверное, они дают понять, что делятся с нами пищей.

– Или с мастодонтами, – возразил Сорли.

– Неизвестно, – ответил Керрик. – Отнесу им мяса. Но не в чаше. На узорчатом плетеном блюде.

Вечером Армун выбрала лучшее блюдо – она сама сплела его – и дочиста отмыла в реке.

– Возвращаться опасно, – сказала она. – Может быть, пойдет кто-нибудь другой?