«К» – значит кара

Брайан смотрел телевизор, растянувшись в единственном в номере мягком кресле и положив ноги на кровать. Одет он был в майку с глубоким вырезом и серые спортивные шорты. Выглядел он бодрым и хорошо загоревшим. Я обошла мотель, снова вошла в тот же коридор и, идя по нему, заметила дверь с табличкой "Только для персонала". Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, я покрутила ручку, и вдруг она поддалась. Я заглянула внутрь. Помещение напоминало громадный стенной шкаф, вдоль трех стенок которого тянулись полки с постельным бельем. На них аккуратными стопками были разложены простыни, пододеяльники, полотенца. В этой же комнате хранились швабры, пылесосы, гладильные доски, на полках стояли утюги и всевозможные средства для чистки и уборки. Взяв несколько полотенец, я перебросила их через руку и вышла в коридор.

Дойдя до номера, в котором жил Брайан, я постучала, встав так, чтобы меня нельзя было как следует рассмотреть через вставленный в дверь "глазок". Звук телевизора в номере стал несколько тише. Я стояла, глядя вдоль коридора, и ждала, пока Брайан подойдет и откроет дверь. По-видимому, он старался рассмотреть меня через "глазок". Наконец, я услышала приглушенное дверью: "Кто там?".

– Criada, – ответила я, что по-испански означает "горничная". Это слово я выучила в первую же неделю своих занятий на курсах, потому что в нашей группе было много женщин, надеявшихся, что знание испанского поможет им объясняться с домашней прислугой. В противном случае горничные делали по дому только то, что им самим заблагорассудится, а хозяйкам не оставалось ничего другого, как ходить за ними по пятам и пытаться показывать; как и что надо чистить и убирать. Горничные же притворялись, будто они всего этого "не понимают".

Брайан тоже явно не понял, кто я такая. Он приоткрыл дверь на ширину удерживавшей ее цепочки, выглянул в образовавшуюся щель и спросил:

– Что вам?

Я подняла руку, на которой висели полотенца, одновременно прикрывая ею лицо, и пропела по-испански:

– Towelettas.

– А-а. – Он прикрыл дверь и сбросил цепочку со щеколды. Потом распахнул дверь и, оставив ее так, сам направился вглубь номера.

Я вошла. Брайан не смотрел в мою сторону, его внимание уже снова переключилось на экран, он лишь кивнул влево, показывая мне, где ванная комната. По телевизору шел какой-то старый черно-белый фильм: мужчины сплошь широкоскулые, с напомаженными волнистыми прическами, а женщины – с бровями, выщипанными до толщины волоса. Выражение всех лиц было исключительно трагическое. Брайан вернулся на свое место перед телевизором и снова прибавил звук. Я зашла в ванную комнату и бегло оглядела ее. Какого-либо оружия, молотков-гвоздодеров или ножей-мачете видно не было. Крем от загара, шампунь и щетка для волос, фен, безопасная бритва. По-моему, парню и брить-то еще было нечего. Возможно, он просто учился ею пользоваться, как не достигшие зрелости девочки учатся носить бюстгальтеры.

Я положила полотенца на туалетный стол рядом с умывальником, вышла из ванной и уселась на постель. Мне показалось, что некоторое время Брайан даже не замечал моего присутствия. Из телевизора лилась музыка, такие мелодии обычно символизируют неизлечимую болезнь одного из героев. Влюбленные на экране не отрывали взглядов от идеально правильных лиц друг друга. Но его лицо было все-таки красивее. Когда Брайан наконец меня заметил, ему хватило хладнокровия ничем не выказать своего удивления. Он взял пульт дистанционного управления и опять приглушил звук. Дальше оживленное объяснение влюбленных продолжалось уже как немая сцена. Я пожалела, что не сбылась моя мечта, и я так и не научилась читать по губам. Влюбленные произносили что-то прямо в лицо друг другу, у меня даже возникла мысль, не пахнет ли у кого-нибудь из них изо рта.

– Как вы меня нашли? – спросил Брайан.

Я постучала себя по голове, стараясь не отрывать взгляда от экрана.

– А папа где?

– Пока неизвестно. Не исключено, что курсирует на яхте вдоль побережья, рассчитывая прихватить и тебя.

– Не мешало бы ему поторопиться. – Брайан вытянулся в кресле и откинулся назад, заложив руки за голову. От этого жеста бицепсы у него вздулись. Упершись ногой в край кровати, он стал раскачиваться на задних ножках кресла. Странно, но волосы под мышками придавали парню какую-то своеобразную сексуальность. Неужели я уже вступаю в тот возраст, когда любое юношеское тело с твердыми мускулами начинает казаться сексуальным? Нет, пожалуй, я всю жизнь пребываю в таком возрасте. Дотянувшись, Брайан взял свернутые мячиком носки и принялся бросать их об стену, ловя на лету, когда они возвращались обратно.

– Отец тебе не звонил?

– Нет, – ответил он, продолжая забавляться мячиком.

– Ты говорил, что позавчера виделся с ним. Он не намекал, что собирается исчезнуть? – спросила я.

– Нет. – Брайан то ловил свой импровизированный мяч рукой, то отбивал его локтем, внимательно следя за ним и не давая упасть на пол. Бросок. Удар. Мяч пойман. Еще бросок. Опять удар. Снова пойман.

– А что он говорил? – спросила я.

Брайан упустил мяч и бросил на меня раздраженный взгляд.