К звездам

Тротуар вдоль набережной был выметен дочиста, но остались белые холмики возле стен и сугробы вокруг деревьев. По черной поверхности Темзы быстро скользили льдины. Ян шел сквозь вечернюю тьму — с одного светлого пятна на другое, — опустив голову и глубоко засунув руки в карманы. Холода он не замечал. С самого утра он ждал — и дождаться не мог, — когда сможет остаться один, сможет разобраться с мыслями и сдержать поток захлестнувших его эмоций.

Время сегодня тянулось невыносимо. Работа не ладилась. Впервые в жизни он не смог в нее втянуться. Схемы казались лишенными всякого смысла; он просматривал их снова и снова — и с тем же результатом. Однако рабочее время кончилось, и он — насколько он мог судить — ничего подозрительного не совершил. И вообще ему нечего бояться: ведь подозрение уже пало — и не на него…

До сегодняшней встречи с Тергуд-Смитом он понятия не имел, насколько мощна Безопасность. Он любил своего зятя и помогал ему, когда мог, и всегда знал, что его работа каким-то образом связана с Безопасностью… Но что такое Безопасность, чем она занимается — все это было слишком далеко от нормальной, обычной жизни. Было. А теперь стало так близко!.. Первая молния уже ударила, возле самого дома. Несмотря на холодный северный ветер, Ян ощущал на лице испарину. Но черт побери — какие молодцы! Хорошо работают, даже слишком. Такой эффективности он никак не ожидал.

От него потребовалось немало знаний и собственной выдумки, чтобы проникнуть сквозь преграды, не пропускавшие к той компьютерной памяти, которая была ему нужна. Но теперь он понял, что эти преграды стоят там лишь для того, чтобы предотвратить случайный выход на секретную информацию. Человек решительный и изобретательный может их обойти; их единственная задача — сделать так, чтобы это было нелегко. Но тому, кто пройдет, грозит настоящая опасность. Государственные тайны должны оставаться тайнами. В тот момент, когда он проникает к запретной информации, ловушка захлопывается: его сигнал детектируют, записывают, отслеживают…

Все хитроумные защиты Яна оказались обезвреженными тотчас же. Эта мысль его напугала. Это значило, что все линии связи в стране, общественные и личные, беспрерывно контролируются силами Безопасности. Их мощь казалась безграничной. Они могут услышать любой разговор, подключиться к памяти любого компьютера. Постоянное отслеживание всех телефонных разговоров, разумеется, нереально… Или реально? Ведь можно создать такую программу, которая будет слушать слова или фразы и записывать все, сказанное вокруг. Потенциальные масштабы слежки были устрашающими.

Но зачем все это? Они переписали историю — исказили настоящую историю мира — и теперь могут следить за всеми гражданами этого мира. А кто они? При такой формулировке ответ был вполне очевиден. На вершине общества людей мало, а внизу много. Те, кто наверху, хотят оставаться там. И он тоже один из тех, кто наверху; так что — без его ведома — все это делается для того, чтобы обеспечить неизменность его положения. Все, что ему нужно делать для сохранения своих привилегий, — абсолютно ничего не делать. Забыть все, что услышал, что узнал, — и мир останется прежним…

Для него. А как насчет остальных? До сих пор он никогда не задумывался о пролах. Они были везде и нигде. Их присутствие постоянно, но незаметно. Он всегда принимал их роль в жизни так же, как и свою собственную: нечто данное и неизменное. А каково быть пролом? Что, если бы он был пролом?

Ян содрогнулся. Холод донял его наконец. Просто холод. Впереди светилась вывеска круглосуточного магазина — лазерная голограмма, — он заторопился туда. Стоило ему подойти, двери распахнулись и впустили его в благодатное тепло. Ему нужно кое-что из продуктов — вот он и займется покупками и отвлечется от этих ужасных мыслей.

Следующий номер обслуживания был «17»; он поменялся на «18», когда Ян прикоснулся к сенсорной панели.

Молоко, это точно, молока надо. Он набрал «17» на цифровой клавиатуре под счетчиком литров молока, потом единицу. Масло, да, масла тоже почти не осталось.

И апельсины. Ядреные, спелые. На каждом яркая наклейка «Яффа»; они прилетели в северную зиму прямо из лета. Это все. Он быстро пошел к кассе.

— Семнадцать.

Девушка у кассы набрала номер.

— Четыре фунта десять, сэр. Вам доставить?

Ян подал ей кредитную карточку и кивнул. Она вставила карточку в кассовый аппарат, потом вернула ему. Появилась корзина с его покупками, кассирша отправила ее на доставку.

— До чего же холодно сегодня, — сказал Ян. — Ветрище!..

Девушка чуть приоткрыла рот, потом — поймав его взгляд — отвернулась. Она слышала, как он говорит, видела, как он одет, — случайных разговоров между ними быть не может. Даже если Ян не знал этого, девушка знала. Он выскочил обратно в ночь, радуясь, что мороз кусает горящие щеки.

Дома он обнаружил, что совершенно не хочет есть. Посмотрел было на бутылку виски — но это тоже не подходило. В конце концов он удовлетворился бутылкой пива — неплохой компромисс — и включил струнный квартет Баха… И задумался. Что же делать?