К звездам (Клуб Любителей Фантастики — « F»)

Ян легко коснулся акселератора, и на минимальной скорости движитель пополз вперед. Как только поезд тронулся, Ян включил автоводитель и убрал руки с баранки. Так было менее рискованно. Автоводитель сделает это гораздо лучше, чем Ян. Он подошел к открытому люку и взглянул на край обрыва. Если что и произойдет, то только в этом месте.

Сантиметр за сантиметром движитель полз по новому участку Дороги, все ближе и ближе подъезжая к его концу. Вдруг раздались скрежет и треск, хорошо слышимые сквозь вой двигателя. Ян бросился к приборам, но понял, что ничего тут не поделаешь. Он стоял, вцепившись в край люка, глядя на то, как исчезает в пропасти большой кусок Дороги. К поезду со всех сторон потянулись смертоносные пальцы трещин. И так и не добравшись, остановились.

На месте обвала зияла огромная выбоина. Твердая порода Дороги превратилась в щебень. Но движитель уже миновал опасный участок. Ян мгновенно снова сел за баранку. С бешенной скоростью он включал камеру за камерой, чтобы увидеть идущие следом машины. Движитель-то прошел, однако, машины, которые он тянул были почти в три раза шире.

Нога Яна застыла в доле сантиметра от педали тормоза, пальцы — на рычаге автоводителя, взгляд — на экране. Сдвоенные колеса первой машины подбирались к выбоине. Объехать ее было нельзя. Он уже был готов нажать на тормоз, когда приглядевшись повнимательней заметил, как колеса въехали в выбоину и внешнее колесо нависло над обрывом. Оно медленно провернулось в воздухе, на покрышке играло солнце. Весь вес перегруженной машины лег на внутреннее колесо. Оказавшееся на самом краю обрыва колесо сплюснулось в овал. Затем внешнее колесо опять коснулось Дороги, и машина благополучно миновала выбоину. Загудело радио, и Ян включил его.

— Ты видел? — слабыми голосом спросил Отакар.

— Да. Держись поближе к выбоине и докладывай. Я собираюсь провести оставшиеся машины. Если все так и пойдет — прекрасно. Но если где-нибудь еще обвалится — немедленно сообщи мне.

— Сделаю, будь уверен.

Машины следовали на минимальной скорости одна за другой. Как только поступило сообщение, что прошла последняя, Ян заглушил двигатель, поставил машину на тормоза и глубоко вздохнул. Он чувствовал себя так, будто его избили тяжелым молотком. Чтобы снять напряжение, он побрел назад, к Отакару.

— Больше никаких обвалов, — сообщил помощник водителя.

— Тогда, пожалуй, нам удастся провести остальные поезда.

Люди уже перебирались пешком, стараясь держаться как можно ближе к скале, с ужасом глядя за край обрыва в зияющую пустоту.

— Садись в первый движитель и поезжай. Пока не проведем все поезда, скорость — половинная. Теперь все пойдет хорошо. Я потом догоню на мотоцикле. Вопросы есть?

— Какие могут быть вопросы? Это твое шоу, Ян. Удачи тебе.

Прошли часы, прежде чем был проведен последний поезд. Все обошлось. Обвалов больше не было. Когда Ян мчался на мотоцикле вдоль медленно движущихся поездов, он гадал, каким будет следующее происшествие. К счастью, случилось оно не скоро. Они пересекли горы и аллювиальную равнину, окаймлявшую континент. И лишь после этого встретилось им однообразное болото на месте прибрежных отмелей.

Дорога, словно вычерченная по линейке, большей частью проходила по насыпи, прорезавшей тростники и кустарник. Все, что оставалось передовом экипажу, это — выжигать пробившуюся растительность и заделывать случайные трещины, вызванные проседанием почвы. Они двигались быстрее тяжело нагруженных поездов и уходили все дальше, восстанавливая запланированный двухдневный промежуток.

Ночи становились все короче, пока, наконец, солнце вообще не перестало садиться. Опаляющий огненный шар лишь смещался к западу и вновь продолжал движение по небу. Потом он совсем остался над головами, усиливая свой жар по мере их продвижения к югу. Наружная температура устойчиво поднималась и уже достигла 150. Раньше на остановках многие еще выбирались из своих тесных, надоевших жилищ, чтобы пройтись по Дороге, несмотря на жару и воздух, от которого перехватывало дыхание. Теперь же, когда наступил нескончаемый день, это стало невозможным. Дисциплина поддерживалась из последних сил. Напряжение достигло наивысшей точки. А впереди оставалось еще восемнадцать тысяч километров.

Теперь уже шли по девятнадцать часов в сутки. Новые штурманы оправдывали возложенные на них надежды. Поначалу среди мужчин слышалось ворчание по поводу того, что женщины оказались не на своем месте. Но оно прекратилось, когда накопилась усталость. Некоторые женщины оказались не способными к обучению или были недостаточно выносливыми, но добровольцев на их места было более чем достаточно.