К2 - вторая вершина мира

Рейнагль и Ларх поднялись до 7150 метров и нашли хорошее защищенное от ветра место для лагеря III. Они радостные вернулись в лагерь II и сообщили, что при некоторой подготовке путь между вторым и третьим лагерями легко проходим для носильщиков. 5 июля в ряде мест были навешены перила, и 6 июля утром Моравец, Ларх, Рейнагль и Вилленпарт с носильщиками вышли в лагерь III. Погода была хорошая, сложные места обеспечены перилами, на крутых участках вырублены ступени и было сущее удовольствие идти по ледовому гребню вверх. Правда, носильщики к вопросу об «удовольствии» относились немного иначе – они испытали это приятное чувство только в лагере III, когда со вздохом облегчения бросили свои двадцатикилограммовые рюкзаки в снег.

Теперь альпинисты стояли перед серьезной проблемой. Есть ли путь дальше и, если есть, как он проходит выше лагеря III? По крутизне ледового склона можно было сразу определить, что носильщики дальше идти не могут и альпинистам самим придется нести весь груз. Рейнагль возвратился с носильщиками в лагерь II, а оставшаяся тройка – Моравец, Ларх и Вилленпарт – после двухчасового отдыха в палатках лагеря III с тяжелыми рюкзаками продолжала свой путь. Было решено заночевать как можно выше и на следующий день штурмовать вершину.

Подъем по крутому склону был не только трудным, но и очень опасным. Склон был закрыт тридцатисантиметровым слоем пушистого снега, который не давал твердой опоры. Это не только утомляло восходителей, но и лишало их возможности организовать страховку через ледоруб, а организация страховки через ледовые крючья требовала бы слишком много времени для разгребания снега.

Моравец говорит об этом подъеме: «В связи с тем, что не было возможности организовать надежную страховку, мы шли без веревки, чтобы в случае срыва одного не создавать опасности для другогоСсылка16. Мои спутники, Сепп Ларх и Ганс Вилленпарт, проходили в свое время северную стену Маттерхорна и теперь сравнивали этот участок с нижним ледовым участком стены Маттерхорна, который, как известно, имеет крутизну в пятьдесят градусов. Час за часом мы продвигались вверх и уже в полной темноте разбили бивуак под скальным выступом на высоте 7500 метров у подножья вершинной пирамиды».

Холодная ночь казалась восходителям бесконечной. С радостью встретили они утреннюю зарю и, несмотря на ранний час, приступили к подготовке завтрака, а при первых лучах солнца уже вышли на штурм.

Моравец рассказывает о штурме вершины: «Очень медленно и с трудом мы набирали высоту, тут сказалась и усталость вчерашнего дня и почти бессонная ночь, давал себя чувствовать сильно разреженный воздух и кислородный голод. Это был изнурительный подъем. Мы траверсировали склон под южной стеной и к девяти часам утра преодолели только 200 метров высоты и вышли на зазубрину в восточном гребне. С этой точки мы впервые видели вершинную стену Гашербрума II. Только 335 метров высоты отделяли нас от высочайшей точки, но сразу было видно, что эти метры достанутся нам с большим трудом.

После каждого короткого отдыха нужно было большое напряжение и усилие воли, чтобы встать, и еще большее, чтобы заставить себя идти дальше. Солнце жгло невыносимо и буквально высушивало нас, безумно хотелось пить; под теплыми лучами солнца снег становился мягким, и мы проваливались местами до пояса. По мере продвижения вверх склон становился все круче. Прокладывание следа утомляло до боли, после каждых трех шагов нужно было отдыхать. Даже перфитин уже не действовал. Каждый из нас работал на пределе, расходуя последние резервы. Больше, чем слова, говорит время – для прохождения последнего бастиона – вершинной стены в 335 метров – нам потребовалось четыре с половиной часа, и только в два часа дня мы вышли на вершину. Когда мы поднялись на вершину, у всех была только одна мысль – все не нужно больше подниматься, штурм окончен, теперь можно отдыхать.

Мы сразу легли на снег и только после отдыха были в состоянии поздравить друг друга с победой. Вилленпарт тогда сказал: «Несмотря на все трудности и мучения, это самый красивый момент в моей жизни!» Мы могли только подтвердить его слова. Мы воткнули ледорубы с вымпелами Австрии и Пакистана в снег и были бесконечно рады тому, что нам была предоставлена честь покорить для Австрии третий восьмитысячник.

Изумительно красив и величествен был вид с вершины, мы смотрели в Китай, Тибет, Индию и Кашмир, но самое большое впечатление оставил у нас вид на бесчисленные вершины Гималаев и протекающие среди гигантов большие ледяные реки. Одна вершина высоко подняла свою голову над всеми остальными – это была исполинская скальная пирамида К2, поднимающаяся единым взлетом более чем на 4000 метров над ледником Балторо. Все виды и панорамы мы снимали на простую и цветную пленку.

Но счастье на вершине тоже имеет свой конец. В пустой банке из-под пленки мы оставили записку, медальон Святой Марии, завернули банку в большой государственный флаг Австрии и оставили все это в большом туре.