Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра

Она соскользнула с ветки; Дарр Дубраули выставил вперед лапу, чтобы ее поймать, но она все равно упала – вся, кроме лапы, которую держала его лапа, – и бесформенной грудой рухнула к корням Бука. Она перестала быть собой. Стала черепом и серой кучкой пуха, с провалившейся грудиной. Словно лежала тут долгие годы.

Он не мог себя заставить спуститься туда. Вокруг послышались крики и хлопанье крыльев – потрясенные Служители слетались на его ветку и громко голосили. Дарр Дубраули не мог молчать и тоже горестно закричал. Чем громче они кричали, тем больше Ворон стаи затягивал этот плач.

Лишь когда он начал стихать – а произошло это не скоро, – Служители замолчали и повернулись к Дарру Дубраули. Он в последний раз горестно вскрикнул, глядя на них одним глазом. Там, внизу, лежала их Царица, а он был рядом с ней последним. Они начали перекрикиваться в другом тоне: «Кто это среди нас? Что он сделал? Что с ним сделать?» Такое видали среди Ворон: своего рода трибунал, где сперва много кричат и ссорятся, а потом выносят приговор – и приводят его в исполнение: на земле остается мертвая Ворона.

Дарр Дубраули свалился с ветки, будто его подстрелили, и безвольно полетел к земле. В последний момент он распахнул крылья, приземлился на лапы, подпрыгнул и взлетел. Он скрылся среди густых Елей, прежде чем его нагнали озадаченные Служители; но в тот день до самого захода солнца они искали его, перекрикивались от дерева к дереву, пытались выстроить ловчую сеть взглядов.

Дарр подумал, что у них есть все причины его ненавидеть. Он сам себя ненавидел. Скрываясь от них, спасаясь, он думал, что нужно бы нырнуть в ужасное озеро и утопиться. Или уморить себя голодом: не есть больше никогда, пока он не ляжет на землю костьми и перьями, как она.

Но он не мог. Он уже хотел есть! Так хотел есть! И в нем тоже жила Вещь, и она хотела, хотела всегда и всего.

Дарр летел. Он видел перед внутренним взором – потому что мог предвидеть, хоть и не видел снов, – Маленький Народец: как Уродливые Человечки собираются вместе, приходят туда, где лежит Лисята. Как радуются своей мести, как роются среди ее костей и перьев, чтобы найти новую Драгоценную Вещь и старую Драгоценную Вещь, а потом уносят их обе – навсегда.

Ручьи и реки бегут из земель Вороньего, Черепашьего, Волчьего и Медвежьего кланов Людей Длинных Домов, собираются в Великие озера и текут в Рассветную Землю. Это Хороший Сын расположил реки так, чтоб удобней было путешествовать, и сначала они текли в обе стороны, к дому и от дома, но Плохой Сын это изменил, и теперь пирогам приходится бороться с течением, чтобы добраться домой. Но по крайней мере, вниз по течению они идут тяжело груженные шкурами и другими вещами, которые можно обменять на продырявленные раковины Рассветной Земли – красивые, дорогие и ценные, но прежде всего священные, деньги мира.

Рассветная Земля так называется потому, что великое соленое море раскинулось оттуда до того места, откуда каждое утро поднимается солнце. Люди не могли вообразить большую землю за морем, а за ней – другую, а потом еще море и еще землю, а дальше – то самое место, где они сидят. Дарр Дубраули мог: хотя даже тогда, через много лет после того, как Лисята ему все объяснила, он не до конца в это верил.

– Вот так и вышло, что муж-Ворона потерпел неудачу во всех своих попытках добыть ничего, – сказал Одноухий. – Он наконец бросил эту затею и вернулся домой в одиночестве.

Ворону убивали, жгли, обманывали, грабили, унижали – к тому времени Дарр Дубраули слышал все варианты истории в пересказе Одноухого и всегда возмущался: ведь ничего подобного не было! Но Одноухий всегда говорил, что ему так больше нравится. «По-моему, смешней выходит», – повторял он.

На этот раз в пересказе Одноухого муж-Ворона сидел на берегу реки и печалился своей неудаче, но тут вдруг услышал голос из-под груды камней, что лежала под грудой желтых буковых листьев: голос того, кто попал в беду – ну или, по крайней мере, несчастен. Он решил посмотреть, что это такое, и, когда разбросал листья и оттащил камни в сторону, увидел Скелет – кости все перемешаны, в черепе и грудной клетке полно жучков, и мыши прыснули в разные стороны. Скелет жалобно постукивал косточками, пока муж-Ворона не догадался поставить на место челюсть, и тогда Скелету стало легче говорить, и он спросил, не найдется ли у Вороны табачку.

Найдется, ответил тот.

Набей мне, пожалуйста, трубку, попросил Скелет.

И муж-Ворона взял свою трубку, кисет и кремень, набил трубку и раскурил. Он ее вставил Скелету между челюстями, а тот крепко сжал ее оставшимися зубами и хорошенько затянулся. Муж-Ворона очень удивился, когда увидел, что дым заполняет полую грудь Скелета и клубится между ребрами, а тот только кряхтит от удовольствия. Тем временем все надоедливые жучки и грызуны убежали от дыма; Скелет собрался и сел.

Так-то лучше, проговорил он. Спасибо. Неудобно, знаешь ли, тут лежать год за годом.

Кхм, сказал муж-Ворона. Я-то думал, ты давно ушел в Иные Земли, где все хорошо, а кости оставил здесь.