Кабала

— Пожалуйста-пожалуйста, я сама нередко ужинаю, сидя на полу. Комнатка небольшая, даже маленький стол с трудом уместится. А кризис-то мы вроде и не чувствуем. Что это? Когда нет денег? Так их никогда нет! Или когда нет работы? Но у нас она что есть, что нет — карман не чувствует. Такие гроши платят, что всегда вокруг тебя пусто. Кроме нищеты, заполнить жизнь нечем… Ставить чайник?

— Да-да! Завтракаем с тортом. Так что первый день в качестве безработной у тебя неплохо начинается. Не исключены и другие приятные сюрпризы. Верю, что жизнь полна неожиданностей. А что скажет Григорий Семенович?

— У нас в Сибири с этим делом туго. Неожиданности я устраиваю сам. И неплохо получается.

— Например? — заинтересовался Парфенчиков.

— Еще не зная твоей сути, я представлял тебя совсем другим человеком. Наделял разнообразными характеристиками: то чертами предпринимателя, идущего на все ради заработка, то повадками беспардонного искателя кладов и церковного антиквариата, то гордецатолстосума, презирающего людей без высокого достатка, то манерами и ментальностью столичного воображалы… Но когда встретились, поразился твоей оригинальности, о которой не подозревал. Такая игра с собственным воображением утешает, забавляет, вносит в скучную жизнь Кана бодрящий аромат. Чем другим можно заняться еще в российской провинции? Бизнесом — упаси бог, замучают чиновники администрированием и поборами, политикой — но народная апатия так глубока, а для реформ и преобразований необходима такая неистовая энергия масс, что шансы сделать в этой сфере даже первый шаг, равны нулю. Наукой? Нет и никогда не будет финансирования, а без интенсивного инвестирования ожидать результатов — наивное дело, утопия. Заняться профессиональным совершенствованием? В этом начинании цель тоже никудышная. Ведь потребительский рынок в регионах напрочь отсутствует. Так для кого или для чего себя совершенствовать? В чем применить свои пусть даже удивительные таланты и способности? Податься просто некуда!

— Встретиться с Петром Петровичем, — торопливо бросил Парфенчиков, заливаясь громким смехом, — чтобы он открыл великую премудрость жизни, отключающую от безумной реальности. Как, а? Ведь есть же выход? Восторг, который вдруг откроется, спасет от меланхолии, от провинциальной апатии. Мой идол — выдающийся обольститель.

— Согласен, согласен, открываются совершенно новые возможности познать себя и мир вокруг. Сам убедился, самого все больше и чаще тянет к Парфенчикову, к тесному общению с ним, к его чудесному колдовскому мешочку, к сказочным фантасмагориям, — мечтательно произнес Григорий Помешкин.

— Катенька, дай, пожалуйста, нож. Надо торт нарезать. — В этот момент Петр Петрович приготовил нанопилюлю и слегка толкнул приятеля ногой. Дескать, сейчас мы ей подсунем рукген Кошмарова.

Лоскуткина опустилась на колени, расстелила полотенце, разлила чай, в центр поставила вазочку с вишневым вареньем, разложила несколько сушек и, улыбнувшись, спросила Парфенчикова:

— Может, все же заберете деньги? Они так и лежат нетронутые. Мне как-то не по себе от такой суммы. Я их не заслужила и ни малейшего намека по этому поводу не высказала. Позвольте вернуть их вам…

— Этот вопрос больше не обсуждается, — категорично, с явным раздражением прервал ее Парфенчиков. — На чужие активы я даже смотреть не стану. Лучше дай мне блюдце. Чай люблю пить по старинке, больше удовольствия испытываешь, прихлебывая глоток за глотком.

Едва молодая женщина приподнялась, желая взять с тумбочки блюдце, как Парфенчиков за ее спиной вдавил мягонькую нанопилюлю в кусок торта и поставил его на салфетку рядом с кружкой Екатерины. — Кремовый торт мы принесли свежий, замечательный, от местного кондитера. Попробуй эту вкуснятину — и безработица покажется не таким уж жутким состоянием. Мы явились не зачемнибудь, а чтобы прислуживать тебе, угождать… Чтобы чудо свершилось и твоя жизнь в корне изменилась. Добрый ты человечек, Катюша…

«С чего бы это вдруг столько нежности? — настороженно думала молодая женщина. — Не приучена я к такому обхождению. Мне привычнее брань слышать, угрозы…»

После чаепития молодые люди поднялись, поблагодарили хозяйку, пообещали прийти к обеду и, довольные успешным стартом вышли из комнатки.

Карусель мутаций

Лоскуткина перевела дух. Неожиданный утренний визит смутил ее. Она медленно прибрала с полу кухонную утварь, подмела и опять улеглась на диван. Идти было некуда. Расчет обещали дать лишь через несколько дней. Вначале мысль, как жить дальше, не беспокоила ее. Вариантов было не много: переселиться в вагончик, нанявшись разнорабочей на железную дорогу, и курсировать по Транссибу от Новосибирска до Читы; завербоваться стряпухой на сезон в тайгу с бригадой лесорубов; вернуться в родную деревню, махнуть на тоскливую жизнь рукой, надежно пристрастившись к стакану. Другой выбор сейчас не приходил в голову, да и не существовал он в ее сознании. Положившись на судьбу, она решила час-другой вздремнуть.