Кабала

Следующая раскрытая дверь – по соседству с лифтовым холлом – вела в полутемную палату, освещенную лишь ночником в изголовье кровати. Занавес от стены до стены делил палату пополам, отделяя Сару от чужих страданий. Однако то, что она могла видеть из коридора, заставило Сару подумать о том, что перелет оказал более разрушительное действие на ее психику, нежели ей это представлялось. Галлюцинация?

На кровати лежал мужчина лет тридцати, рядом сидел индеец. Сквозь повязку на голове мужчины проступала кровь, прозрачные трубки капельницы с разноцветными жидкостями подведены были к его венам. Индеец поднял голову.

– Заходи, – сказал он так просто, будто ждал Сару. Она решила, что последовать приглашению ее толкало любопытство. Или усталость с ее почти гипнотическим воздействием. Но в глубине души она знала, что притягивал ее к себе сам индеец – силой, природу которой распознать Сара была не в состоянии.

Его длинные волосы поддерживал на лбу кожаный ремешок, из которого над ухом торчало орлиное перо, на шее и запястьях индейца висели браслеты из бисера и черепашьего панциря. Сара дала бы ему лет пятьдесят, а то и шестьдесят: в волосах серебрилась седина, лицо бороздили глубокие морщины.

– Возьми себе стул, – произнес индеец негромко, почти шепотом.

Сара повиновалась и села рядом. Глаза индейца были настолько темными, что казались черными. В них отражалась вся его жизнь, Сара отчетливо видела это. Очень возможно, что ее глаза таили в себе ту же информацию, только ей совсем не хотелось, чтобы кто-то взялся за расшифровку истории ЕЕ жизни.

– Зря ты так бездумно относишься к собственной душе. Слишком многие пальцы оставили на ней свои отпечатки. – Индеец пристально глядел на Сару, читая ее, как раскрытую книгу, нимало не заботясь о том, нравится ей это или нет.

– Честно говоря, на теле у меня таких отпечатков куда больше, только это уже неинтересно.

Ей удалось сбросить с себя оцепеняющее действие его взгляда, от которого тело уже начинала бить дрожь, и посмотреть на мужчину с перевязанной головой. Тот дышал медленно, с трудом. Возвращая голову в прежнее положение, Сара почти ожидала, что индейца в палате не окажется, что он исчезнет, как видение, как некий дух, посланный к ней, чтобы подать знак. Однако индеец продолжал сидеть, глядя на нее так, будто они знакомы долгие годы. Окажись он обычным мужчиной в костюме, купленном в торговой фирме Сирса и Робека, она бы давно стояла в кабине лифта. Но в ушах у нее звучал собственный голос, которым завтра она скажет Марку: «Нет, клянусь, это был настоящий индеец».

– Кто это? – Она кивнула на лежащего мужчину.

– Мой сын. Ехал на мотоцикле и попал в аварию.

– Он поправится?

– Он уже не сможет быть таким, каким был, – мягко проговорил индеец. Голос его напомнил Саре шелест ветра.

– Как вас зовут? – спросила Сара после паузы.

– Локи. – Он опять уставился на нее. – Ты слышала о крадунах?

– Только то, что они крадут вещи.

– У тебя привычка шутить, когда ты нервничаешь, верно? Как твое имя?

– Сара. Да, вы правы. Кто-то грызет ногти, я шучу.

– Крадун – это дух, который не может передвигаться сам, который привязан к земле. И у него есть дела, которые он не успел завершить. Так вот, чтобы покончить с ними, крадун должен вселиться в того, кто находится среди людей. Он должен прокрасться в чье-то тело – проще всего в тело человека, не способного по какой-либо причине обезопасить себя от такого вторжения.

– Если вы хотите сказать, что во мне поселился дух, то, скорее всего, это должен быть гибрид Герберта Уэллса и Сильвии Плат.

Индеец строго посмотрел на нее. Его серьезный взгляд говорил: «Брось валять дурака».

– Хорошо, – сказала Сара. – Постараюсь воздержаться от шуток. Но для чего вы мне все это рассказываете? Считаете меня одержимой?

– Нет, я думаю, что ты какое-то время находилась в обществе крадуна. Среди твоих знакомых нет человека, который сначала тянул бы тебя к себе, а потом отталкивал, который умеет быстро и непостижимо изменяться? Который сбивает тебя с толку?

– Что заставляет вас так говорить?

– Ты выглядишь сбитой с толку, – ответил Локи.

Сара негромко рассмеялась.

– Ага, я поняла: тут все дело в логике, а не в мистике, да?

– Мистика да определенной степени всегда логична. В твоих глазах то же выражение, что очень долгое время было и у моего сына. Я пытался предостеречь его от тех, в чьей компании ему приходилось бывать. Не только потому, что я его отец, и не только из-за мотоцикла и выпивок. Дело в другом. Его накрывал мрак, сын тонул в нем – я это видел. И душа его несла на себе слишком много следов чужих пальцев, как и твоя. Но человек обязан защищать себя даже от таких вещей, которые кажутся ему невидимыми.