Кабала

Язык Лэйси заставил Сару смолкнуть, а пальцы ее уже включились в работу, причем большой палец показал такое мастерство, которое встречается у редкого мужчины. Сара издала стон, дыхание с трудом проходило сквозь зубы – их пришлось стиснуть, чтобы не закричать, не привлечь ненароком внимания случайного прохожего. В горле у Сары застряло чье-то имя, и она боялась выпустить его наружу – боялась услышать его. За ней неотрывно следили глаза Лэйси, губы Белинды ласкали ее грудь. Зубы – чьи? – стиснули сосок именно с такой силой, которая поставила Сару на грань между болью и экстазом. Лэйси опустилась на колени, стягивая с Сары джинсы, зарываясь в нее лицом, будто хотела вдохнуть ее в себя всю, вобрать в себя ее дикий, звериный запах.

Сара помнила, как вот так же она стояла на коленях перед Эллисон, зная наверняка, что в подобном положении вся полнота власти безраздельно принадлежит ей одной. Сейчас же ей не нужна была никакая власть, ей приносила удовлетворение роль пленницы. Она погрузила пальцы в волосы Лэйси, ей было всего мало, ей хотелось почувствовать себя принадлежащей другому, выпитой, опустошенной, обессиленной до того состояния, когда ноги уже не в силах выносить вес тела. Ей хотелось потерять сознание. Ничто ее не пугало – вот оно, желанное ослепление, здесь, на темной, зловонной улочке, с незнакомкой, чьей фамилии она не знает и вряд ли когда-нибудь будет знать. Ее поглотила безымянность. И сама она была сейчас не Сарой. Она была одной из тех людей ночи, кто занимается любовью на улицах, а с приходом утра надевает на себя новые одежды. Лэйси подняла к ней голову.

– Не борись с собой, Сара. Дай мне сделать тан, чтобы ты кончила.

Сара смежила веки, сначала слабо, затем, по мере того как язык Лэйси все глубже проникал в нее, давая то, в чем она так нуждалась, – все плотнее и плотнее. Руки Лэйси поддерживали Сару за колени, будто понимая, что они вот-вот подогнутся. Короткая передышка, ровно настолько, чтобы дать Саре почувствовать, что еще немного – и она сойдет с ума, и вновь рот Лэйси с жадностью приник к находившемуся в его власти телу, и до последней капли впитал в себя все, что это тело смогло ему отдать. Сару била дрожь, она с такой силой закусила нижнюю губу, что готова была поклясться, что теперь ей знаком вкус крови.

Еще несколько минут Лэйси простояла на коленях, уткнувшись в Сару лицом, не в состоянии освободить свою пленницу. Когда она наконец поднялась, то сама натянула Саре на бедра джинсы, застегнула на них молнию, пряча за ней улику. Отпечаток ее губ останется там навсегда, даже после того, как будут смыты следы губной помады.

– Хочешь вернуться в бар? – спросила Лэйси, приблизив свое лицо к лицу Сары.

– Нет. Наверное, будет лучше, если я пойду домой. – В горле Сары что-то скрипело, будто туда невесть каким образом набились мельчайшие частички асфальта.

– Мне тоже почему-то думается, что у тебя нет желания болтаться по улицам, – заметила Лэйси.

Что она этим хотела сказать, Сара так и не поняла. В них прозвучало то ли разочарование, то ли просто констатация факта. С незнакомыми людьми всегда так, решила про себя Сара, трудно разобраться в том, что же они в конце концов имеют в виду. Поразмышляв об этом минуту-другую ты все равно махнешь рукой, сядешь за руль и тронешь машину с места – в любом случае услышанное не имеет к тебе никакого отношения.

12 Сара

Сара вошла в дом, неся в руке полный пакет продуктов, ключ она оставила в двери и проследовала прямо к телефону. Ее бесила мысль, что она превратилась в рабыню этого чертова аппарата, но, поскольку по ее просьбе на стойке у дежурного в парижском отеле Энтони ждало ее послание, не оставалось ничего иного, как запастись терпением, – а ведь она всегда клялась себе в том, что ни один мужчина не сможет заставить ее ждать его звонка. Она попыталась связаться с ним сейчас, поздней ночью – ночью для нее, для него уже наступило утро, так что, вполне возможно, к этому времени он уже отправился на съемочную площадку. Номер Сара набирала, даже не убрав с внутренней стороны бедер следов губной помады Лэйси. Узнав, что телефон Энтони не отвечает, она испытала странное облегчение; они не разговаривали друг с другом с того момента, как Сара вернулась домой, теперь она уже просто не доверяла самой себе. Прошло всего несколько дней, ей же казалось, что минула вечность.

Автоответчик записал три звонка. Сара поставила пакет с продуктами на пол, страстно желая, чтобы хотя бы один из них оказался от Энтони, и нажала кнопку.

«Был рад получить от тебя весточку, – раздался с пленки его голос с оттенком легкого упрека. – У нас здесь сейчас почти девять вечера. Захочешь позвонить – я буду у себя в номере, с удовольствием услышал бы тебя. Я часто думаю о тебе».

Сара нажала на «стоп» – две другие записи могут подождать.

– Когда же он избавится от своей спеси, – вслух громко произнесла она.

Вытаскивая из пакета продукты, Сара обдумывала варианты беседы.

– Да? – проговорил в трубку Энтони, и это заставило ее гадать: чьего же звонка он в самом деле ждал?

– Это Сара.