Кабала

Белинда слышала свой рассказ как бы со стороны, как бы сидя в зале на лекции. Бойд заставил ее повторить сказанное, время от времени перебивая своими вопросами. Для самой Белинды куда более важными представлялись те вещи, о которых она умолчала. О которых длительное время размышляла после случившегося. Она ни словом не обмолвилась о признании Филлипа, о его больной жене, о его скрытой от всех, замкнутой жизни. Эти его секреты она так и не выдала – каким бы странным после того, что он с ней сделал, это ни казалось.

– Он говорил мне о том, что его беспрестанно мучает тревога и беспокойство, – сказала Белинда, деля правду надвое и отдавая своим слушателям лишь одну половину. – О том, что страдает от людской несправедливости. Мне стало жалко его, и я положила на его ладонь свою руку. Я не пыталась… ну, вы понимаете, соблазнить его или что-то в этом роде.

Белинда считала, что говорит правду. Во всяком случае, в данный момент она стояла к ней почти вплотную.

– Когда он вас ударил? – задал очередной вопрос Бойд.

– Во время… когда уже все началось, наверное.

И вновь она вспомнила взгляд Филлипа. «Ты это заслужила», – читалось в нем. Что-то в ней почти готово было с этим согласиться. Но Бойду знать такие вещи необязательно.

Не проговорилась Белинда и о том неуловимом мгновении, когда сердце ее при мысли, что Филлип вот-вот ее поцелует, учащенно забилось. Она поражалась собственному спокойствию, скучной монотонности своих слов. Сдержанная сухая речь принадлежала кому-то другому, не ей. Возможно, что Филлип был прав – в семени человеческом сокрыты семена чужого характера. Приняв в себя это семя, ты впустишь в свой мир и нечто, принадлежащее другому. Может быть, именно это с ней сейчас и происходит? Не превратил ли он, в каком-то смысле, и ее в своего двойника, не влил ли ей в жилы свою ледяную кровь?

По мокрым улицам Белинда возвращалась домой. Дождь оставил после себя туманную дымку, полотно дороги влажно поблескивало, словно покрытое льдом, – теперь она встала на скованную льдом тропу, которая в обиходе зовется просто жизнью. Где-то далеко-далеко дорога становилась сухой, расширялась, делала плавные повороты – препятствий было уже меньше. Раньше ей, может быть, и удалось бы убедить себя в этом. Но только не теперь. И дело было вовсе не в том, что сейчас Белинда не могла посмотреть дальше, в будущее. Заглядывая туда, она видела одну только долгую, бесконечную зиму. И всюду лежал лед.

16 Сара

Сара старалась помочь Марку освоиться в новом жилище. Эксперимент по поправке здоровья под родительским кровом длился меньше недели, подтвердив правоту аксиомы – «в отчий дом уже не вернешься».

Сейчас ей хотелось только одного – выспаться. Ночью у Белинды она почти не сомкнула глаз, скорчившись на коротенькой кушетке, отгоняя образ Филлипа, стягивающего поясом руки Белинды. И как бы ее ни клонило в сон, она знала, что, как только закроет глаза, они сами раскроются вновь.

Квартира Марка располагалась на втором этаже старинного элегантного здания в Беверли-Хиллз. Паркетные полы, высокие потолки, большие окна выходят в тенистый двор. Взбираться по лестнице Марку в его теперешнем состоянии было трудно, и все же он категорически отвергал помощь сестры. Разрешил он ей наводить порядок, готовить чай и убирать со своего пути разбросанные тут и там книги и папки с документами, о которые легко было споткнуться.

– Мне не совсем удобно покидать дом, – признался он Саре, ковыляя по родительской гостиной с помощью палки – нога все еще покоилась в гипсе, который Сара расписала строчками из Артюра Рембо и Дороти Паркер. – Но мне надоело спускать еду в унитаз. Я знаю, мама старается изо всех сил, однако на самом деле мне необходимо что-то более существенное, чем мягкий сыр и сандвичи с джемом. Я даже не знал, что в магазинах все еще продают эту дрянь. Как ты думаешь, для кого вообще выпускают апельсиновый джем?

– Для матерей с ограниченным семейным бюджетом. Сядь и успокойся, Марк. Мне проще будет подмести, если ты перестанешь расхаживать, или, точнее говоря, ковылять по комнате.

– Я устал, – ответил Марк. – Устал сидеть, а еще больше устал лежать в постели.

– Может, в таком случае, примешь участие в каких-нибудь соревнованиях для инвалидов? Наверное, есть специальные виды для тех, кто ходит на костылях. А почему бы и нет? Мы же в Лос-Анджелесе, верно? Твоя сломанная нога вовсе не причина для того, чтобы набирать вес.