Кабальеро плаща и гитары. Тома 1 и 2

— М-да! — только и вырвалось у меня. А что я ещё мог сказать?

— Знакомство почти со всеми шапошное, — перебил его анализ бритый. — Не знаю как кому из парней, а мне было сложно сказать, где в какой момент с кем его связывает дружба или тесные деловые контакты, а в какой — просто знакомства, так что и тут мы тебе не помощники. Уж извини. Но даже если это просто деловые контакты… До хрена это, Хуан! Трындец тебе!

— То есть никаких точек давления, — перевёл я его последнюю фразу на литературный испанский.

Ктулху покачал головой.

— Криминал? — продолжил я и перевёл глаза на Дайсона, который занимался именно этим аспектом жизни и деятельности сеньора сенатора. Тот также стушевался.

— Была пара мутных историй. Про сексуальные пристрастия сеньора. Шумиха вокруг как бы изнасилованных им девочек. Но дел на него не заводили, все скандалы окончились ничем. Думаю, сенатор просто откупился. Проститутки они ведь денег хотят. И за непредусмотренное контрактом насилие тоже возьмут, если достаточно предложить. Не бодаться же им с членом Сената Венеры? Тут ведь живые деньги!..

— Да, и это, — а это перебил Майк, — Хуан, он человек влиятельный и небедный. Не факт что там и правда что-то было. Может какие фифы просто хотели на типа-шантаже бабла срубить? Никакого насилия, но зато с шумихой в прессе, у нас ведь главное не факт а его подача. Ты, если заморочишься, дело раскрутишь, и сядем в лужу. Надо это НАМ?

Действительно, полностью согласен. Не наш это уровень такие раскопки. И не для наших целей.

Дайсон помолчал, затем уверенно покачал головой, резюмируя:

— Нет, Ванюша, ничего по криминалу нет. Чист сеньор сенатор, аки агнец божий. Хоть сейчас на алтарь.

— М-мать! — Я сжал кулаки от бессилия. Надеялся, что рейд ребят по тылам даст хоть какие-то зацепки. Не надеялся, что вытащат из стога сена Тот Самый Счастливый Билет, нет. Но хоть какой-то результат, хоть какая-то зацепка, думал, будет.

— Другие точки давления? — перевёл глаза на Солёного. Тот деловито усмехнулся и опустил глаза.

— Я правильно понимаю, ЧТО ты подразумеваешь под «другими»? — уточнил Этьен, перебивая наш диалог с работниками электронных систем и интерфейса.

— Правильно. — Я убито кивнул.

— Ай-йай-йай! Наш комнатный мальчик опустится до чернухи?!

Ирония его, к счастью, была слишком показной.

— Ну, пока ещё не опустился, — парировал я, сверкнув глазами, и сам чувствуя в словах фальшь.

— Какие твои годы, — вскользь заметил Лёха. Не осуждая, а лишь констатируя. Что разозлило ещё больше. Но деваться мне некуда — надо держаться.

— Продолжайте, парни, — кивнул я ребятам.

Солёный грустно вздохнул, повернулся к стене и активировал жестом огромный визор, на котором начали появляться портретные фотографии разных людей.

— Жена. — Далее следовало полное имя, дата и место рождения, краткая поверхностная биография. — Особа ничем не примечательная. Можно сказать серая мышка. Сопровождает его на приёмах, тратит деньги на шопинг, общается с другими женщинами подобного круга. Не лезет ни в политику, ни в благотворительность.

Симпатичная сеньора, европейская, — отметил я. То бишь светлая латинос лет пятидесяти — пятидесяти пяти. Полновата, но для своих лет сохранилась прекрасно. Глаза сужены, взгляд надменный, но для людей её круга это норма.

— Не блистает на вечеринках, не замечена, не привлекалась, — продолжал Солёный. — Обычная идеальная супруга серьёзного человека, его опора на домашнем фонте. Является постоянной клиенткой сети салонов…

Сеньора Домингес де Арагуайя не наш вариант. Я кивнул:

— Ясно. Дальше.

— Сын. — Солёный сменил картинку. — 29 лет. Живёт дома, в Санта-Розе. Возглавляет крупную строительную фирму, имеющую подряды… Да-да, у той самой промышленной группы, изначальных инвесторов сеньора де Арагуайя.

Парень на картинке, в хорошем костюме, тоже европейский латинос, но с тёмными, почти угольными волосами, смотрящий на нас с разных ракурсов, мне понравился. По внешнему виду заметна хватка, люблю таких людей. Профессионал пусть своего маленького, но любимого дела.

— Чего в столицу не перебрался? — небрежно бросил я, понимая, что и это не вариант. Слишком далеко от Альфы и… Просто интуитивно понимал, нечем его зацепить. А вот волну можно в провинции поднять ТАКУЮ… Это здесь только местного населения, без гастеров и туристов, пятьдесят миллионов. Там, в десятимиллионной Санта-Розе, каждая собака друг друга знает. Наши группы туда ещё не доедут, а ажиотаж уже начнётся — кто, куда, зачем, под кого?

— А чего ему тут делать? — хмыкнул Дайсон, отвечая на мой вопрос. — Там — деньги. Подряды. Заказы. Здесь — голая политика. Да, политика пахнет большими деньгами, но чтоб их монетизировать, превратить в конвертируемый металл, надо иметь такие компании, как у него. И не только в Санта-Розе, но и в других провинциях. Политика сама по себе, Хуан, нематериальна, её надо как-то суметь реализовать физически, в виде жёлтого металла.

— То есть, — хмыкнул Лёха. — получается, у сукиного сына в провинции своя фабрика по отмыванию «политических» денег? СВОЯ ЛИЧНАЯ? Во главе с сыном? Я правильно вас понял?