Кабальеро плаща и гитары. Тома 1 и 2

За двое суток до

— А при чём здесь война?

— Война здесь в метафорическом смысле, сеньор, — распинался я. — Каждый мужчина в душе воин, и соответственно, все свои «великие дела» это бой, его собственная война. Мужчина долго «вёл войну», решал свои важные дела, «завоёвывал мир». А когда решил вернуться к любимой, оказалось, что поздно. Как раз перед этим она его устала ждать. Она всё ещё его любит, но устала и больше не хочет жить как раньше. И не примет.

Майор императорской гвардии, «тихушник» из пятого управления, «чесал репу». В переносном конечно смысле. Ему очень хотелось нас «завернуть», глаза бы его нас не видели, но придраться было не к чему. Нет, придраться всегда найдут к чему, особенно к творческой команде с Обратной Стороны, поющей на русском… Но за мной стояла невидимая, неосязаемая, но вполне чётко определяемая «крыша» — слава ЛИЧНОЙ команды дона Бернардо, крестного королевы. И чтобы «валить» меня наверняка, нужно быть стопроцентно уверенным, что её, оную крышу, удастся убедить в необходимости такого шага. Плюс не забываем об Изабелле — наши отношения с нею не слишком афишируются, но после приёма у Сирены Маршалл о них знает вся Альфа. Если сеньор пойдёт на поводу у желаний, получит рассерженных представителей королевской семьи. Рассерженных лично на него, ибо при любой опасности «сверху» начальство мгновенно открестится, свалив его запрет на личную инициативу. А быть капитан-лейтенантом сеньор определённо не хотел, две большие звёздочки куда лучше восьми маленьких.

Рядом с ним почти также «чесал репу» и главреж послезавтрашнего концерта. Перед ним задача стояла проще, «заворачивать» нас не в его компетенции; что дали — с тем и работает. Кому выступать решают организаторы, а организатором выступает достаточно влиятельная столичная радиостанция, «спустившая» ему список тех, кто участвует в концерте. Его задача сейчас сводилась к банальному вопросу — как впихнуть нас в программу так, чтобы это на самой программе сказалось минимально? Он мог забраковать какую-нибудь определённую «неформатную» песню… Но в целом пропустить нас был обязан. Что радовало, воевать с двумя противниками тяжелее, чем с одним. Да и схватка с дуболомом из ИГ не то же самое, что профессионалом, творческой личностью, собаку съевшего на вещах, о которых мы в силу молодости и краткости творческого пути имеем лишь приблизительное представление.

— Хорошо. Допустим метафорически, — согласился «тихушник». — Допустим война — образ. Но консервная банка тут при чём? Что за треш? Если они пили вино, почему не разлили в обычный пластиковый стакан из супермаркета? Какой подтекст имеет консервная банка? Там война? Беспорядки? Разруха? — Его глаза напряжённо сузились в две маленькие щёлочки.

Ага, не на того напал. Я задумчиво так, понимающе ухмыльнулся.

— Сеньор, это же ретро. Не мы писали эту песню, я устал это повторять. Ну, не знаю я, почему вино наливали в консервную банку! Может тогда на планете плохо с полимерами было? Нефти мало добывали и она была дорогая? А жесть для консервных банок наоборот, дешёвая? Разве в этом смысл? Главное ЧТО они делали, а они пили вино. Заливали каждый своё горе и свои проблемы. Это же по-мужски, по-человечески.

— М-да… — Майор почесал подбородок. — По- человечески… — А драться-то зачем?

— Так ведь какая же пьянка без драки? — Я задорно улыбнулся и развёл руками. — Это в наших, русских традициях.

Он брезгливо скривился.

— Да, в ваших варварских традициях. — За малым не произнёс более крепкое словцо. — Ладно, убедили. Допускаю. Это всё, или ещё есть материал?

— Нет, сеньор. — Я покачал головой. — «С войны» и про апостола Андрея. Всего две песни.

— Лимит, — довольно ухмыльнулся режиссёр.

— Это хорошо, что лимит, — не смог не согласиться «тихушник». — Ладно, Андрея уже слышали мои коллеги, тоже пропускаю. Но… — Его глаза картинно сузились. — Вам повезло, Хуан, что вы, русские, православные. — Он говорил обо всей нации, а не конкретно обо мне, я как раз был католиком. — Если бы вы пели на испанском, в жизни бы не подпустил такое богохульство к сцене! Но у себя в православии делайте что хотите.

Хмм… Вот даже как?

Ладно, пусть его. Не стоит объяснять, что песня с религией не имеет ничего общего и вообще о другом. Пусть так и будет — богохульники, но из чужой концессии. Иначе точно завернёт песню, там куча подтекстов, которые можно экстраполировать на современные реалии.

— Ну, раз утвердили программу, — перехватил слово главреж, — то так тому и быть. Парни, — перешёл он на сугубо деловой тон, — первой поёте «С войны». Вот, представьте, — он встал с кресла и развёл руками, показывая как это видит в своей голове, — сцена, темно. Потом свет на тебя, — палец в мою грудь. — Ты стоишь с гитарой в тусклом столбе света, и надрывным таким голоском плачешь о своей личной «военной» трагедии. Потом…

Его понесло. Мы слушали полёт мысли, внимательно, кивали. Если совсем будет плохо у ребят послезавтра, нам придётся исполнять именно это и именно так, как он говорит. Будет безумно жаль, но пути отхода должны быть всегда.