Кабаре

– Успокойся, – сказала каменно. – И не думала даже просить тебя о помощи. Все и так ясно. За инфо спасибо. Писать никому не буду. Это все… – тут поняла, что уже с собой не справляется, и окончила разговор очень скомкано. – Это все просто шутка. Подумаешь… Извини, мне бежать надо.

Отшвырнула телефон и давай реветь. В голос, будто одна во всем мире. Потом сообразила – не время привлекать соседское внимания – подушкой рот затыкать принялась. Но рот громкий, сильный, фиг с ним справишься… И трясется вся, и на телефон дико так погладывает.

Ждет, глупая, ждет, что Свинтус перезвонит. Почует неладное, вытащит…

Когда стало ясно, что звонка не последует, Марина довольно быстро успокоилась. Села за ноутбук написать Димочке. Надо ж адресата оповестить о его собственном несущестовании.

Дописала, и вдруг такой прилив ярости ощутила.

– Никого! – шепчет, – Ни Димки, ни Артура, ни Свинтуса… Никого не осталось! Что ж, я и сама еще многое могу. Вы у меня все еще попляшете!

Оделась наскоро, в зеркало и не глянула. Все оставшиеся деньги из карманов повыковыривала, вооружилась длинным острым зонтом и двинулась вон из квартиры.

«С таким лицом идут убивать» – подумал старик у подъезда, и потому Марину не остановил и, как обычно, «за жизнь» расспрашивать не стал.

А зря. Ей нужен сейчас был останавливающий.

* * *

Опять объективный взгляд:

Объективность объективного взгляда заметно расшаталась. Сбилась, как прицел, и болтается теперь безнадежно свернутой гусиной шеей. Но я продолжаю повествование. Молчать – значит, совсем забросить анализ и самооценку. Я пытаюсь разобраться в мотивах, отличить ложь от выдумки, шутку от оскорбления… Философствую. Потому что, пока не поздно еще, нужно вынести вердикт – оправдывать Марине Рыбку с Лиличкой, или наказывать… И если в этом не разобраться немедленно, то Марина моя на эмоциях столько наворотит, что потом никогда не разгребешь. Как Ринка с Димочкой…

А Марина? Марина, одержимая целью, несётся к стоянке такси. Кусает губы, глядя в заплаканные глаза своего отражения в стекле окна. Закуривает, достаёт очки. Смешно: темным-темным вечером, на темной полузагородной трассе, в черной волге, сидит барышня в черных очках и пережевывает свои черные мысли…

Представляет, как проберется сейчас в здание к Рыбке. Охранники не заметят – ну, мало ли, отвлекутся на что-нибудь… А она размеренно и жестко простучит каблуками по гулкому коридору. И глаза прищурены, и плечи расправлены и… вытащенный потихоньку у охранников пистолет заряжен. Как вдруг! Из кабинета Рыбки выскочит заплаканная КсеньСанна, побежит прочь, прикрывая лицо руками. И грянет выстрел. И Марина сразу все поймет и ужаснется даже немного, хотя только что собиралась привести Рыбку к такому же финалу.

«Отношения Рыбки и Лилички всегда настолько похожи на союз Брик и Маяковского, что подобный финал напрашивается сам собой» – рассуждает Марина, пугая таксиста решительным выражением лица и сосредоточенностью.